Онзамер, ухватившись зарычаги.
Кажется, отистошного вопля унего сел голос. Онпросипел что-то невнятное, таращась нанебо. Самой птицы онневидел, вотличие отменя, нотут идураку было понятно, что эта гигантская тварь вот-вот рухнет точно нанашу лодку.
Нуаядержал лук всё крепче, потому что тот дрожал, раскалялся вмоей руке ипостепенно выскальзывал извспотевшей ладони. Пришлось задействовать вторую руку иотцепиться отсиденья.
—А-х-х-х-ч-ч-ч-ч-ч-ч…— Отнатуги явыдал что-то нечленораздельное, стиснул зубы иупёрся ногами вборт.
Отсилы рвущейся птицы меня потащило слодки ирезко дёрнуло вверх, нолук явсё равно неотпустил. Интуитивно японимал, что если отпущу— тосразу стану немного мёртвым.
—Тайде-е-е-ер!— вужасе заорал мой напарник.— Неотпускай!!!
Онбросил рычаги икинулся скормы вмою сторону, ухватил меня заноги ивцепился клещом. Если бынеон, ябыточно улетел внебо!
—Тащи вни-и-и-и-из!— заорал явовсю глотку.
Ионпотянул изо всех сил.
Птица тем временем рвалась вверх.
Ахтыж, мать вашу, меня будто пытались разорвать! Укушенную ногу охватила такая боль, что явзвыл, опять провопив непонять что:
—А-а-а-м-м-м-в-в-в-в-а-а-а-а-а-в-в-в!
—Ябынатвоём месте неверещал, апомолился воимя моё… нуинеотпускал быдопоследнего,— снова, как быневзначай, сказали вголове.
Ястреб сделал ещё один рывок изамер напару секунд. Натяжение луча ослабилось. Этого мне хватило, чтобы рухнуть влодку, прямо намоего напарника. Ятут жевцепился одной рукой вборт, авторой ещё крепче сжал лук, хотя казалось, что крепче уже невозможно.
Луч-петля сильнее стянул птицу, атадёрнулась ещё раз истала уменьшаться намоих глазах. Ястреб пронзительно закричал, его попытки вырваться изловушки теперь немогли стащить меня сместа. Онметался встороны, ноего всё быстрее притягивало клуку иуменьшало вразмерах.
Крик утихал.
Луч увеличивал мощь исилу.
Аястреб, наоборот, слабел.
Ивот настал момент, когда его стянуло доразмера голубя, онпотерял облик птицы ипревратился ваморфное облако золотой энергии. Свет синего гибкого луча окутал его полностью, апотом окончательно притянул клуку.
Намоём пальце сам собой раскрылся камень перстня, азатем всю энергию птицы засосало внутрь него. Икак только это произошло, лук вмоей руке перестал светиться, тетива снова исчезла. Жемчужина накольце испустила струйку золотистого дымка, ичереп наперстне зажал еёвчелюстях, будто проглотил.
Янеудержался изавалился обратно натюки, плюхнулся наспину инехило приложился затылком осиденье, ажвглазах заслезилось.
Вэтот момент гребной винт глухо провернулся, потом ещё иещё раз. Лодку толкнуло вперёд.
Мой ошарашенный напарник уставился сначала назолотой лук, потом— намой накопитель, будто неверя глазам, итолько бульканье гребного винта выдернуло его изступора. Парень быстро отпихнул меня отсебя, перевалился набок, отчаянно вытянув руку, иухватился зарумпель.
—Е-е-е-есть!— Онвывернул ручку допредела.
Отего паники ишока неосталось иследа. Неотпуская румпеля, онуселся накорму иуверенно повёл лодку вперёд. Ковчег поднял нос изаскользил поволнам набешеной скорости.
Мыснова неслись поозеру.
Винт рокотал позади, брызги отлетали отбортов, десятки гор схрамами проносились мимо засекунды, авпереди маячил густой белый туман. Мымчались прямо нанего.
—Граница бли-и-изко!!— радостно заорал напарник.— Там Бра-а-ана!!
Теперь занами больше никто негнался, зато горы вокруг задрожали, озеро забурлило, воздух раскалился, ивнём зашептали тысячи голосов, вода почернела.
Храмы навершинах накрыли тени.
—Мать твою, Тайдер!!!— Радость вголосе моего напарника сменилась жуткой паникой.— Хозяева гнёзд вернулись!!! Все вместе! Тыпривлёк ихвнимание своими выкрутасами!!
Втёмной воде открылись глаза, десятки глаз— маленькие, большие, звериные идаже человеческие. Среди волн показались головы монстров, похожих насобачьи, жабьи, крокодильи. Покорпусу лодки скребанули когти.
—Охранные идолы-ы-ы-ы-ы…— простонал парень.
Это было жутко, ноещё хуже стало, когда нанаших глазах белый туман границы превратился вжёлтый, апотом наего месте прямо изводы начала расти кирпичная стена. Очень похожая нату, что яуже видел нагоре.
—Мытрупы-ы-ы-ы!— заголосил белобрысый.— Они закрывают границу!! Они нас сожру-у-ут!!
Явцепился вборта лодки ипроорал:
—Давай правее!
Надо отдать должное— пацан сориентировался молниеносно. Стаким точно вразведку можно ходить. Онсразу понял, что янамекаю напологую травянистую кочку, торчащую изводы близ границы.
Ковчег взял вправо ипомчался точно наэту кочку. Парень сощурился, пригнулся икрепче ухватил румпель.
—Атеперь держись!
Яитак держался, как мог. Пальцы уже ныли оттой хватки, что яцеплялся заборта. Гарпун болтался вкреплении портупеи заспиной, азолотой лук снова хранился между тюков. Выбирая, зачто хвататься— застальные борта или зазолотой лук— явыбрал борта. Если разобьёмся, тогда илук будет никчему, будь онхоть дважды золотой.
Напарник приподнял нос ковчега ещё выше, будто ставил коня надыбы, апотом начудовищной скорости налетел напологий склон кочки. Нас подняло над водой. Посудина загудела ввоздухе иперелетела через жёлтый забор.
Господи… вот это полёт!
—Спасибо, что выбрали наши авиалинии. Исчастливого полёта!— насмешливо пронеслось вголове.
Нас можно было быназвать везунчиками, если быневысота границы.
Сначала лодка процарапала килем верхний край забора, апотом вдело вступил винт. Раздался смачный хруст— лопасти винта переломились, ипокорёженная лодка, перевернувшись прямо назаборе, рухнула вводу уже сдругой стороны границы. Вверх дном, конечно.
Падая вниз, яуспел схватить лук, авот уйти отудара неуспел.
Меня накрыло корпусом лодки, сильно приложив поголове злосчастным сиденьем. Тюки рухнули сверху, волна толкнула моё тело вборт. Снова был удар, наэтот раз плечом, потом— спиной. Еёобо что-то резануло.
Мутная вода окрасилась вкрасный.
Почти полностью потеряв ориентир отудара головой иболевого шока, явсё равно сделал мощный рывок всторону ивыбрался из-под тонущей лодки. Повезло, что плавал янеплохо, акто-то вбассейне даже говорил, что «блестяще»— вводе моя больная нога небыла для меня обузой.
Вынырнув, язакашлялся.
Через пелену вглазах разглядел жёлтый кирпичный забор, торчащий измутной воды. Наволнах болтались тюки имой зелёный рюкзак спиццей. Авот переломанный винт так иостался висеть назаборе, как памятник нашей отваге (или слабоумию— тут ещё предстояло разобраться).
