Апотом из-за горы развалин вышла женщина.
Опять сощурившись, яприсмотрелся: незнакомая, никогда еёневидел раньше. Такую быязапомнил. Высокая, стройная, сголубыми волосами попояс, красивая, сполными красными губами ибелоснежной улыбкой.
Только еёбольшие глаза были чёрными. Полностью чёрными.
Она мягко ступала поосколкам камней босиком инеиздавала низвука, еёполупрозрачная туника почти нескрывала обнажённого тела. Итолько когда она подошла ближе, яначал догадываться, кто это.
Мне вспомнились слова Афены, когда она рассказывала мне про свои ночные кошмары. Она говорила, что ейснится женщина сголубыми волосами.
—Здравствуй, смертный,— ласково прошептала Тхаги, вдруг оказавшись прямо передо мной наголове летучей мыши.— Небойся, это всё происходит лишь втвоём умирающем сознании.
Яувидел совсем иной еёоблик. Иесли Смерть именно такая, тоэто хоть немного может порадовать перед тем, как сдохнуть… есть такая вероятность.
Она положила руку мне наплечо, апотом провела пальцами помоей грязной исаднящей царапинами щеке.
—Тыумер, поздравляю.
—Что?..— тихо выдохнул я.
—Почти умер. Осталось совсем немного.— Она погладила меня попыльным волосам.— Всё хорошо, Тайдер… или Стин. Всё почти закончилось.
Какой быСмерть нибыла прекрасной иумиротворяющей, всё моё естество начало сопротивляться. Умирать мне нехотелось. Итут краем глаза язаметил движение сбоку. Повернувшись, медленно итягуче (быстрее неполучалось), яувидел того, кого совсем неожидал.
Моего старшего брата. Нет, неКристобаля.
Эрнеста.
Оншагнул из-за единственной башни Одинай, которая устояла после нападения Бога Ночи нагород. Эрнест… онбыл такой же, как втот день, когда погиб впожаре. Светловолосый подросток, худой, чуть ссутуленный идолговязый, сяркими голубыми глазами изадорной чёлкой, серьёзный исосредоточенный.
—Эрнест?..— Яуставился нанего, забыв про Богиню Смерти.
—Привет, Стин,— улыбнулся он, остановившись.
Меня наполнило щемящее чувство потери игоречи.
—Прости, что неспас тебя… Эрнест…— Глаза заныли отпоявившихся слёз, иямедленно моргнул.— Эрнест… прости меня…
Онпокачал головой.
—Тыневиноват. Никто невиноват.— Эрнест посмотрел наТхаги, стоящую рядом сомной.— Ноябыхотел, чтобы тыневерил ей. Тынеумер. Ещё нет. Унеё паршивая работа, ибогиня делает еёблестяще, ноневерь ей, Стин. Тынеумер.
Онсмолк, итут внезапно Тхаги усмехнулась.
—Тысерьёзно, Годфред? Зачем тызамаскировался под его брата испрятал свой истинный облик? Думаешь, Стин испугается тебя? Онмальчик неизпугливых. Ивообще, нелезь вего сознание, когда онумирает. Это моя вотчина.
—Онповерит родному брату больше, чем какому-то богу Годфреду. Итыпоможешь ему выжить, ведь правда, Тхаги? Тыведь можешь.
—Значит, тынеЭрнест.— Яхотел быразозлиться нагрёбанного Годфреда, нонесмог. Лишь спросил:— Изачем тыустроил представление?
—Чтобы тынеумер, дружище. Чтобы тывернул себе утраченную душу. Эрнест быточно этого хотел.— Онулыбнулся.— Как ия.
Онмахнул рукой искрылся забашней Одинай, нуаяопять остался сБогиней Смерти один наодин. Она подняла большие чёрные глаза ипосмотрела наверх, апотом, глядя начто-то, спросила сулыбкой:
—Как думаешь, что это?
Язадрал голову ипосмотрел туда же. Впрозрачном небе завис белёсый сгусток души, такой яркий ихрупкий, что отего вида наменя нахлынуло волнение. Янервно сглотнул, глядя натуманный сгусток, аТхаги опять посмотрела наменя. Правда, уже неулыбалась.
Она была серьёзной, будто боролась сама ссобой, делая свою работу.
—Это единственная душа, которой тыникогда несможешь управлять,— добавила она.— Атеперь скажи мне, чья эта душа?..
Книга 3
Эпизод 6
Это была моя душа.
Моя собственная.
—Да, это она,— печально произнесла Тхаги, несводя сменя своих чёрных глаз.— Тынаграни жизни исмерти, Тайдер. Твоё тело невыдержало нагрузки божественной силы ипогибло.
—Почти погибло… нонедоконца,— выдавил я, еле отрывая взгляд отсобственной души, зависшей внебе над моей головой.
Женщина улыбнулась, веёглазах мелькнул космос. Клянусь, яразглядел даже далёкие звёзды.
—Хорошо. Почти умер.— Она протянула руку кнебу ипоманила туманный сгусток ксебе.
Тот послушно опустился иприльнул кеёладони, будто требуя ласки. Это была совсем иная магия, непохожая намагию коллекционеров. Душа приникла кладони Богини Смерти, будто искала унеё убежища.
—Верни еёмне,— попросил я, глядя ненасвою душу, авлицо Тхаги.— Без меня тыневоплотишься, мыоба это знаем. Икак сказал Годфред, тыхочешь мира, аэто нетак плохо. Ятоже его хочу. Его быхотел мой брат, все мои братья…
Тхаги наклонила голову набок.
—Да, яхочу мира.
—Носкажи…— Янахмурился.— Как тывообще оказалась вмоём сознании? Это ведь невозможно.
—ЯБогиня Смерти, Тайдер. Янабираю силу икрепну утебя наглазах. Нескажу, что могу делать так совсеми, разве что если буду уже свободна, ностобой мне проще. Прямо сейчас тылежишь наголове убитого монстра, мёртвый, аАфена рыдает над твоим бездыханным телом, держит твою холодную безвольную руку. Она первая тебя нашла. Афена иесть сейчас мой проводник втвоё сознание.
Ясгоречью представил нетолько рыдающую Афену, ноиБрану, иКриса, иМозарта, идаже Жмота… что будет сними, когда они узнают, что яумер?
—Ничего хорошего,— вздохнула Тхаги.— Нопотом они привыкнут жить без тебя.
Ощущение было странное: язлился наТхаги, ведь это она устроила всю заваруху, ноэмоции почему-то притупились, будто обесцветились, лишились жизни. Осталось лишь спокойствие.
—Зачем тыпозвала Бога Ночи?— Этот вопрос яхотел задать уже давно.— Тыжепонимала, что это огромный риск, что вокруг люди, которые неожидают нападения.
Она кивнула.
—Яхотела, чтобы Нокто поговорил сомной наедине ипомог нам. Апри свидетелях онбынеявился. Нояошиблась насчёт него, атыисправил мою ошибку. Хотя говорят, ошибку Смерти невозможно исправить. Больше ятаких ошибок несовершу, тыможешь мне доверять. Клянусь, что теперь тыбудешь знать омоих планах всё изаранее. Тыспас мою жизнь. Хотя говорят, Смерть спасти невозможно. Однако Бог Ночи убил быменя, понимая насколько яслаба. Нотыему помешал. Тыспас жизни многих людей, тыдаже спас самого Нокто отлюдской мести, заточив его всвой накопитель. Тысделал многое ипогиб, как часто бывает сгероями…
—Почти погиб, недоконца,— повторил я, перебивая Тхаги.
Иопять она согласилась, продолжая при этом держать мою душу усебя наладони.
—Хорошо, почти погиб.
