Одной ладонью Луин обхватил амулет, авторую согнул так, будто собрался черпать воду. Вруке образовался сгусток сиреневой туманности. Затем врачеватель приблизил его кмоей груди, туман проник через ткань пижамы ипохолодил кожу, будто прощупывая меня.
Луин приложил кмоей груди ещё исам амулет, апотом резко отдернул его. Завещицей вытянулся ипоток тумана, ноуже несиреневого, апочти чёрного цвета. Онвобрался внутрь амулета, итот, мигнув, запечатал его всебе.
—Та-а-ак…— протянул Луин, иего глаза стали полностью белыми. Онвнимательно осмотрел меня.— Вот теперь никакой фиги невижу… или… вижу, нонефигу… ачто это?
«Это средний палец, дедок!— усмехнулся Годфред. —Фига— слишком по-детски. Асредний палец— вполне себе взрослая карма!».
Тут внезапно вмешался Беласко.
—Простите, врачеватель Луин, ноявпервые вижу такую карму. Начто она влияет?
—Очевидно, наизменение тела. Это мутационная карма. Вывидели изменения наноге пациента? Там наблюдается смена ткани, кожа зарубцевалась вочто-то похожее нарептилий панцирь.
Ситуация одновременно была смешная игрустная.
Они всерьёз обсуждали средний палец Годфреда, ивтожевремя говорили омоей мутации, которая действительно была ивыглядела паршивей некуда. Исамое хреновое— что, как быони нистарались, отмутации меня никто невылечит.
—Какая неубиваемая карма,— нахмурился Луин иснова принялся избавлять меня отнеё таким жеамулетом, ноуже новым.
Потом присоединился Беласко, уже сосвоими амулетами. Онтак напрягся, что стальные кольца его пирсинга вноздре инаброви раскалились докрасна.
Оба экзорциста, пожилой имолодой, посылали мне вгрудь уже два потока туманной энергии одновременно, апотом оба забирали еёобратно, уже почерневшую изапечатывали вамулетах для экзорцизма.
Промучили они меня около полутора часов, пока сами неустали.
—Пятно стало меньше, однозначно,— витоге констатировал Луин, грузно опершись рукой настол.
—Подтверждаю,— кивнул Беласко.— Возможно, ещё сеансов пять— имысправимся.
—Как жеямог тогда пропустить эту карму, ума неприложу,— вздохнул Луин.— Вот мне, старику, расплата загордыню. Япосчитал, что достаточно опытен исилён, чтобы справиться. Атут вон что…
Они больше нестали меня мучить.
Луин ещё раз внимательно осмотрел мою ногу спочерневшей кожей. Про Артазара онправда больше неупоминал, зато про него тут жесказал Беласко.
—Ещё при первом знакомстве сколлекционером ЛасГаленом яподумал, что сним что-то нетак,— произнёс онгрубым голосом.— Унего всё точно так же, как было уАртазара. Такая жестрашная карма, ияхотел инициировать тщательную проверку вОрдене Тайн, ногоспожа Майдере просмотрела его тогда исказала, что ЛасГалену можно доверять. Носейчас мывидим, что эта карма сложнее, чем мыдумали. Может, всё-таки обратиться задополнительными консультациями вОрден Тайн? Пусть учёные проверят, пока нестало слишком поздно.
Вот засранец.
Оноткрыто объявил, что недоверяет мне иждёт повторения истории как сАртазаром.
—Нестоит лишний раз привлекать Орден Тайн!— тут жеосадил ассистента Луин, его тон издобродушного стал категоричным идаже недовольным.— Мне нравится ваша инициативность, господин Беласко, нодавайте мысами попробуем излечить нашего пациента, ауже потом порождать тревогу вобществе. Еёибез того хватает.
Тот нахмурился, нокивнул.
—Конечно, врачеватель Луин. Мысделаем всё возможное. Завтра яприхвачу ещё несколько амулетов посильнее.
Оставив наконец меня впокое они отправились квыходу. Луин вышел первым, аБеласко остановился удвери, обернулся итихо сказал:
—Явсё равно буду наблюдать затобой, ЛасГален. Итыненапугаешь меня своими связями вГильдии. Да, кириос Хан делает натебя ставку идоверяет тебе, поэтому настоятельно рекомендовала мне несовать нос втвои дела. Ноесли язамечу, что твоя мутация принимает угрожающие формы, тоникакая кириос Хан тебя неспасёт. Потому что второго Артазара наша республика непереживёт, аянедопущу, чтобы это случилось.
Яподнялся состула инаправился кнему, отчего Беласко сразу напрягся— всё жемоя репутация после боя сБогом Ночи серьёзно поменялась.
Онсделал шаг назад, ближе квыходу.
—Иненадо меня запуги…
—Если будешь крутиться около моей сестры, тонам стобой придётся поговорить уже иначе,— сказал я.
Беласко смерил меня напряжённым взглядом. Разница ввозрасте унас была лет пять, иему очень непонравилось слышать угрозы от«малолетнего неуча», ноонвсё равно ничего неответил имолча вышел изкомнаты.
«Настырный говнюк,— бросил Годфред. —Может, сожрём его душонку?».
«Может, исожрём»,— процедил я, хотя понимал прекрасно, что вряд лиэто решит проблему. Кроме него найдутся идругие люди, которые наверняка испугаются, что ябуду походить наАртазара, иначнут «предпринимать меры».
Каждый вечер врачеватель Луин иБеласко наведывались комне, чтобы провести очередной сеанс экзорцизма.
Икаждый вечер Годфред, как умел, изображал карму. Оннамеренно делал так, чтобы экзорцистам казалось, что она уменьшается. Они применяли разные амулеты, проверяли ещё раз иещё, насколько ячист, ивитоге, напятый вечер Луин наконец объявил:
—Всё. Онготов. Никакой кармы яневижу.
Беласко тоже проверил меня досконально, даже очки снял, чтобы, ужточно, ничего непропустить.
«Пусть только попробует сказать, что что-то нетак»,— процедил Годфред.
—Вроде, чисто,— наконец кивнул Беласко.
«Нувот»,— одобрил Годфред.
—Новсё равно что-то нетак,— добавил экзорцист, будто ему назло.— Почему доэтого карма ушла, апотом снова появилась? Неслучится литак наэтот раз? Может, стоит подержать ЛасГалена здесь ещё неделю?
Луин покачал головой, явно неодобряя предложение своего молодого ассистента.
—Гильдия все пороги госпиталя обила. Нет, больше они нестанут ждать. Имнужен ихбоец. Мынеможем его тут держать, все сроки вышли.— Онуказал намою ногу сзадранной штаниной.— Рубцы неувеличиваются, мутация замерла, мывсё досконально проверили. Возможно, умальчика останется этот чёрный кусок кожи, нодальше расти небудет.
Онссочувствием посмотрел наменя.
—Ничего, Тайдер, всё будет хорошо. Тыещё пробудешь один день вгоспитале, навсякий случай. Потом ятебя выпишу, нораз внеделю будешь проверяться уменя. Тоже навсякий случай.
Слушая его, Беласко недовольно нахмурился, носпорить состаршим нестал.
«Выкуси, паскудник!»— прокомментировал Годфред.
Беласко больше ничего мне неговорил, когда уходил. Ондаже необернулся инепосмотрел сподозрением, как обычно, будто действительно поверил вто, что сомной всё впорядке. Нопочему-то ябыл уверен, что так просто онменя впокое неоставит.
