Вера задумалась. Сама она помалкивала, однако разговор на субботнике ее занимал.
Стасик Котов из тех далеких лет вспоминался ей аккуратным, вежливым… Трудно его представить на помойке, даже совсем невозможно!
Да, Неля правильно заметила: тетя Феня, конечно, в ее возрасте хорошо еще, что топает, а помнить такие давние мелочи вряд ли она может… Сказала, чтобы опять внимание привлечь, да и все!
Однако Углов – ишь ты!– задумался. Ну, его дело такое, милицейское.
И Вера сделала в центре клумбы два аккуратных маленьких рва: сюда посадим анютины глазки, а сюда незабудки.
Глава 30
Первый шаг
На пятый день после встречи на Блонье и на четвертый после отправки доноса Стас понял, что его письмо не сработало: не арестовали Стеллу.
Поначалу его это сильно тревожило: может, у девушки наверху защита есть? Как бы не вернулось его письмо бумерангом!
Подумав, однако, успокоился: сдоносами вообще всегда непонятно – один подействует, другой нет. Может, и зря он его написал…
И все отчетливее становилось сожаление о той старинной фигурке, найденной, по словам Стеллы, в древнем захоронении. Если она и впрямь из золота, цены ей нет!
В этот приезд он увидел, как сдала мать: еле тянет. А ему учиться еще три года!
Почему им с матерью так тяжело живется?! Другим легче. Хотя многие вокруг глупы или ленивы, им просто везет. Вот эта дура Стелла… у нее, возможно, огромный кусок золота в руках, а она треплется направо и налево… ему зачем-то рассказала. С Африкой сегодня в подворотне трепалась, он видел.
Может, и у Африки спрашивала, что делать? С нее станется. Ну, Африка-то не растеряется. Уголовник уже сложившийся, это всем известно. Он и сейчас, поди, подворовывает. Как бы не опередил…
Нет, хватит тянуть – надо сегодня же сходить, узнать, куда она эту статуэтку дела. Может, и забрать получится.
Отправился он к Стелле очень поздно – уже ночь наступила. Мать спала, отвернувшись к стенке: наломалась за день, цемент таская да мешая… Она бы не спросила, если б и не спала. Мать сына боготворила и ни о чем не спрашивала: сын умнее, он знает. Зачем-то он отрезал кусок бельевой веревки, взял с собой… Как-то он в эту ночь словами ничего не формулировал – так просто, знал, и все.
Двор был совершенно темный, ни одно окно не светилось, но Стасик пошел не к подъезду девушки, а к арке: зайдет с улицы.
Мало ли, вдруг кто проснулся и в окно посмотрел. Зачем демонстрировать, что он ночью в чужой подъезд идет? А так, на улицу, каждый имеет право выйти.
Обойдя угол, вышел на Ленина. Улица была освещена редкими фонарями, однако пустынна. Стояла теплая летняя ночь, дул слабый ветерок, слегка шумели полные листвой деревья. С асфальта еще не убрали вечерний сор: вечером на этой центральной улице полно людей, бросают обертки от конфет, окурки… Но время дворников еще не наступило. Ни одного человека не было на улице, кроме Стасика. Ни одна машина не шуршала по гладкой мостовой.
Он зашел в подъезд со стороны парадного и быстро взлетел на второй этаж.
Ах, черт – соседская девчонка почему-то торчала ночью на лестнице одна. Уставилась на него, когда он поднимался, шел к двери Стеллы…
Это Соловьевых девчонка – семья не совсем благополучная: или к матери хахаль пришел, или друзья-алкоголики. В общем, выперли девчонку на лестничной площадке болтаться…
Ладно, потом разберется, там видно будет.
Он постучался громко и уверенно.
Стелла, как и ожидалось, открыла дверь не сразу.
Ага, испугалась!.. Тем лучше: сейчас обрадуется, что это не с обыском, а всего лишь он, сговорчивее будет.
И действительно, когда увидела его, одного тем более (она даже заглянула ему за спину – вдруг там еще кто-то), на ее лице отразилось облегчение.
–Ты извини, что так поздно,– заговорил он, входя.– Но я за тебя переживаю после нашего разговора. Что, Шлоссера с Серегой не отпустили еще?
Она скорбно пожала плечами и опустила голову. Он и сам знал, что не отпустили, спросил, чтобы продемонстрировать наивность.
Стелла предложила сесть, смотрела она теперь испуганно-вопросительно.
–Я вот что хочу спросить,– начал он.– Как ты с этой статуэткой решила? Покажи мне ее!
Стелла резко подняла голову, взгляд у нее изменился, стал удивленно-недоверчивый.
Некоторое время она помолчала. Он терпеливо ждал.
–А у меня ее нет!– сказала она наконец с вызовом.
«Так и знал, что просто не получится»,– подумал Стасик.
И спросил, стараясь оставаться спокойным:
–Где же она? Ты ее где-то спрятала? Закопала или отдала кому-нибудь?
Во взгляде девушки совсем не осталось страха, только настороженность.
Ответила она не сразу:
–Закопала…
Стасик делано засмеялся, положил ногу на ногу…
–Ну, ты даешь! Сначала откопала, потом закопала…Что, опять в Гнездово ездила?!
–Нет, не ездила… Зачем же так далеко ехать? Закопать где угодно можно…– Смотрела она теперь с прищуром, без страха. Но по-прежнему недоверчиво.
«Ну, совершенно не умеет скрывать свои чувства! Да она меня почти ненавидит! С такой не договоришься,– подумал он.– А ведь не так она проста! Мне собраться нужно, чего это я разволновался?»
–Ну и ладно!– Он улыбнулся одной из своих самых дружелюбных, самых неотразимых улыбок.– Может, и правильно… А я вот переживаю за тебя – думал, уже помощь предложить… А ты сама справилась! Где закопала-то?
–А вот это секрет!– Девушка улыбнулась в ответ совсем не дружелюбно, даже хищно как-то.– С какой стати я буду тебе секреты сообщать?
И Стасик тоже сбросил маску:
–А хотя бы с той стати, что, когда приперло тебя сильно, ко мне на Блонье кинулась: «Стасик, помоги!»– последние слова он произнес противным, будто бы девичьим, умоляющим голосом.– А теперь уже «с какой стати»! Быстро ты, однако, меняешься! Далеко пойдешь… если не остановят!– Он нащупал в кармане веревку.
Стелла проследила за его рукой, и в ее лице мелькнул страх. Но она не умела хитрить.
–И на старуху бывает проруха. Ошиблась. Больше не спрошу!– вызывающе сказала она.
