Углов слушал молча, глядя генералу в глаза.
–Виктор Александрович, если вы считаете, что мне пора в отставку, я готов сделать это прямо сейчас,– сказал он, когда генерал закончил. И замолчал.
–Ну, зачем же обижаться, Владимир Сергеевич,– сбавил тон генерал.– Это тоже несерьезно. Вы можете продолжать работать.– Он помолчал, глядя на полковника, и поскольку тот тоже молчал, добавил:– Если хотите – я прошу вас остаться. Однако займитесь другим делом. Сосредоточьтесь на убийстве бизнесмена. В городе много разговоров об этом совершенном на глазах у людей расстреле, а следствие продвигается медленно.
–Виктор Александрович, в деле о расстреле бизнесмена столкнулись две преступные группировки. И вы, и я знаем имена убийц, когда-нибудь мы их арестуем, однако найти их сейчас нет возможности. В деле же Соловьевой преступник вполне досягаем.
При последних словах Радлов скептически усмехнулся.
–«Дело Соловьевой» втом виде, как вы его представили, развалится еще до суда, уверяю вас!– устало сказал он. И помолчав, добавил:– Вы плохо понимаете, с кем связались, Владимир Сергеевич. Я советую вам прислушаться к моим словам. Идите – и подумайте.
Эту ночь полковник Углов провел в своем домашнем кабинете без сна – с сигаретой перед открытой форточкой.
Годы работы в милиции выработали в нем осторожность, а упрямства ему всегда хватало. Сейчас осторожность, однако, отошла на второй план. Совсем ушла. Он решил искать неопровержимые доказательства. Ему нужно было признание Котова. Он вновь чувствовал себя безудержным Африкой.
Глава 33
Новый разговор старых друзей
На следующий день Углов не пошел в управление.
Утром он отправился в мэрию. Охрана при входе легко пропустила его, когда он предъявил служебную корочку.
В приемной Котова сидела Неля Королева.
–Владимир Сергеевич! Вы к Станиславу Николаевичу?!– удивилась она.– А часы неприемные! Да ведь вы и не записывались! Станислав Николаевич только по предварительной записи принимает.
–Ну, приемные-неприемные… Это вы, Неля, преувеличиваете… Не верю, что Станислав Николаевич такую бюрократию мог развести… Я вот ему сейчас укажу на недоработку!– добродушно возразил Углов и уверенно пошел в сторону кабинета.
Неля беспокойно заерзала, порывалась даже вскочить, но не решилась, он прошел беспрепятственно.
Котов сидел за рабочим столом. Слава богу, в одиночестве.
«И тут повезло»,– подумал полковник.
–Привет, Стас!– сказал он, удобно усаживаясь на стул без приглашения.– Вижу, ты мне не рад.
–Что за детские штучки!– Котов и не думал скрывать, что рассержен.– Ты что, Африка, в детство впал? Что ты устраиваешь?– Он потянулся к кнопке селекторной связи, однако остановился, увидев направленное на него дуло пистолета.
–Ты будешь отвечать на мои вопросы тихо, спокойно, без лишнего шума и движений. Во-первых, ты Африку знаешь – я не побоюсь выстрелить. Во-вторых, в любом случае тебе скандал не нужен: до выборов меньше года, проживи это время спокойно. Просто ответь на мои вопросы.
Котов умел хорошо владеть собой, без этого ему вряд ли удалось бы стать таким успешным руководителем. Соображал он тоже быстро. Действительно, скандал сейчас не нужен. Скандал разрушит его имидж сдержанного и делового, умеющего со всеми найти общий язык руководителя.
А сделать ему Углов ничего не может: ишь как его разбирает – наверное, хороший втык получил от генерала Радлова. Может, и уволили. Хорошо бы. А зачем полез, куда не надо?
Накануне вечером Станислав звонил генералу домой – просто так, поговорить, о здоровье справиться. И намекнул, что его подчиненный, полковник Углов, слишком большую ретивость начал проявлять, работать мешает, отрывает от важных дел дурацкими вопросами и подозрениями.
Вспомнив разговор и то, как засуетился, как поспешно обещал все уладить генерал, он улыбнулся Углову почти спокойно.
–Что, уволили тебя, что ли? Ты сейчас как Африка со мной разговариваешь или как полковник милиции?
–И так и так.– Углов смотрел по-прежнему серьезно, без улыбки.– Я задам несколько вопросов, и ты ответишь на них правдиво. В вечер убийства Соловьевой ты вернулся в наш дом после десяти тридцати?
–Да,– кивнул Котов.– Вернулся. Докопался ты, Африка,– всегда упрямый был. Как баран, где и не надо. Не пойму только, что тебе с того, если даже я и в убийстве признаюсь: ты разве еще не понял, что в любом случае не можешь мне повредить? Даже если запишешь сейчас, никто тебе не поверит. Только себе хуже сделаешь – учти. Сильно хуже.– Он прищурился и стал страшен.
Такого выражения лица Углов у него еще не видел.
–Понял. Я любознательный,– ответил он.– Как же тебе Соловьева открыла? Поздновато ведь уже ты явился для официального визита.
–Ну, она ведь хотела, чтоб я ей трубы водопроводные за казенный счет поменял. Я и сказал: вернулся, мол, посмотреть, что там с трубами – может, и поменяем.
–То-то на трубах твои отпечатки!
–А ты и отпечатки снял! Детектив! И помогло это тебе?– скривился Котов.
–Теперь объясни, за что ты ее? Не за трубы же!
–За то, что треплется много. Ребенком она умнее была – молчала тогда.
–Это про помойку, что ли? А что ты там искал?
–Да, по молодости… поверил дуре этой, Стелке. Что будто бы бюст золотой они в Гнездове откопали. Вряд ли он был золотой. Но тогда поверил. Она сказала, что там спрятала. Нет там, я искал. Вечером выходил, когда не было никого, а эта придурковатая ребенком все в окно глядела… И гляди ж, запомнила… Теперь вот и снесли эту яму – не нашли, конечно, ничего. Обманула меня Стелла!
–Стеллу ты тоже убил? Из-за золота, которого не нашел?
–Она не говорила, где спрятала. Да ее все равно арестовали бы. Не в ту ночь, так после. Шлоссер ведь с Пырей так и сгинули. Помнишь Пырю? Что квартиру отдельную раньше всех получили? Главного инженера сынок, икру ел ложками, домработница у них была. К Стелке все ходил. Она мне сама рассказала, что вместе с ними без разрешения рыла курганы, золото искала. Вместе со Шлоссером и Пырю тогда замели, сгинули оба. И Стелка там же была бы, к гадалке не ходи. Ей одна судьба в любом случае, даже не жалко ее было.
–Ну, я пошел,– сказал Углов, вставая.
Слушать дальше ему было невыносимо.
–Иди, иди, Африка… насмешил ты меня. Как был шпана рачевская, так и остался, дурак дураком! Недалеко ты уйдешь, дурак наивный.– Последние слова он прошептал тихонько, когда дверь за полковником уже закрылась.
–Станислав Николаевич,– в дверь заглянула Неля,– извините, что без записи его пропустила. Я не пускала, да с милицией разве поспоришь…
–Ничего-ничего, Неля.– Котов опять улыбался.– Он тем более не как милиционер приходил, а как старый друг… Мы ж в детстве дружили, вот он и зашел, старое вспомнить…
