–Ох, помню, Станислав Николаевич!– обрадовалась Королева.– Я помню, вы ж в детстве неразлучны были! Приятно иногда детство вспомнить, конечно… Какой вы молодец – старыми друзьями не пренебрегаете!
Глава 34
И опять старый друг
В управление Углов зашел только затем, чтобы оставить заявление о выходе на пенсию по выслуге лет.
Отдав Демину заявление, задержался ненадолго в своем кабинете, чтобы позвонить по телефону, а затем отправился на Колхозную площадь: оттуда уходят автобусы на Красный Бор.
Путь от остановки лежал вдоль озера, потом через лес. Дом Пыри стоял несколько в стороне от поселка.
Охранник пропустил его сразу и проводил в ту же гостиную.
–Время обеденное, есть будешь?– спросил Пыря.
–Не откажусь,– кивнул Углов.– Знаешь, не нравится мне твоя новая кликуха, а от Пыри ты, наверное, отвык. Давай будем по именам?
–Согласен, Володя.– Сергей Воробьев с детским прозвищем Пыря и позднейшей кликухой Вор вел себя на этот раз иначе: не то чтобы он стал полковнику доверять, но и прежней резкой настороженности не было.
Принесли борщ в супнице, салат в большой тарелке, тушеную рыбу в сотейнике, компот в графине.
–Накладывай себе сам,– предложил Сергей.– У меня неплохой повар: втюрьме желудок испортил и стал особо ценить простую свежую пищу. Насчет спиртного – извини, я не пью. Но если ты закажешь, тебе принесут, что захочешь. Что ты будешь пить?
–Компота достаточно,– помотал головой Углов, накладывая себе на тарелку салат.– А хорошо ты устроился. На природе, главное. Я тоже решил уезжать из города. Пока на дачу с женой поедем, у нас щитовой летний домик имеется – тут неподалеку, в Серебрянке. А потом, наверное, продам квартиру и нормальный дом, с печкой, куплю в сельской местности. Теперь ведь квартиры можно продавать-покупать, удобно стало местожительства менять.
Лицо Сергея стало настороженным.
–Что так?– спросил он.– А служба?
–Я с сегодняшнего дня ушел в отставку,– пояснил Углов.– Вольная птица теперь. Куда хочу, туда лечу.
–Что, раскрываемость низкая?– Вор спрашивал, конечно, с иронией, это бывший полковник понял.
–Угу,– кивнул он, прожевывая салат.– Раскрываемость низкая. Вот я и решил уйти.
–Ну-ну…– согласился Сергей Воробьев, по прозвищу Пыря, по кликухе Вор.– Это ты, Володя, правильно решил. Мы ведь по именам договорились?
–Угу,– опять кивнул Володя.– По именам, Сергей. Так лучше.
–Ну а убийцу Стеллы ты, Володя, тоже, конечно, не нашел? Ты по этому делу прошлый раз приходил… Это дело теперь уж не раскрыть тем более?
–А это как раз раскрыл… Только лучше б не раскрывал, Сережа.
–Что так?
–Кот.
Шрам на щеке Воробьева побледнел, сделался совершенно белым и резко очерченным.
Бывший начальник убойного отдела Углов вспомнил описание особых примет из личного дела вора в законе Сергея Воробьева, по кличке Вор: «На левой щеке малозаметный шрам, который при сильном волнении бледнеет и очерчивается резко».
–Ты не можешь ошибиться?– спросил человек со шрамом.
–Нет. К сожалению, это так,– печально покачал головой Углов.
–Костя!– позвал Воробьев, и пришел тот мужчина, что подавал еду. То ли прислужник, то ли охранник.– Принеси нам водки!
Они выпили за упокой души Стеллы. Пили молча – за Стеллу и каждый за свое.
За узкую и низкую всегда полутемную арку, ведущую в их двор, за горы шлака и угля, составляющие главную примечательность этого маленького двора, за быстрые шаги девушки из первого подъезда пил Африка. Как он ждал всегда этих шагов!
За странную комнату, дверь в которую открывается прямо с лестничной площадки, наполненную книгами и рукодельем, за совместные мечты и разговоры на кружке у Шлоссера пил Пыря. Как он спешил на свидания с ней!
И оба, как живую, видели веселую девушку с черными глазами: вот она с веером в руке танцует на школьной сцене испанский танец, вот склонилась над книжкой, вот идет через двор и приветливо, без тени страха, улыбается хулигану в подворотне…
Она была так полна жизни! Так доброжелательна к любой мелочи жизни! У нее не могло быть врагов…
–Он хотел забрать у нее ту статуэтку, что вы нашли в Гнездове…– пояснил Углов.
Вор сдавленно застонал и упал головой на стол, на сложенные руки…
Рюмка с остатками водки, пошатнувшись, скатилась на пол. Вор поднял голову, размазал рукавом по столешнице пролившиеся капли и заговорил:
–Золотая Баба! Будь проклят тот час, когда я вытащил ее из земли… Это она – после нее все несчастья начались: исо Шлоссером, и со мной, и со Стеллой… Да, и Стеллу мы не уберегли. Зачем я отнес тогда к ней эту золотую заразу?! Нехороший взгляд был у этой Бабы, нехороший… Я еще тогда заметил. Но мы находились в эйфории: как же, мы теперь археологи! Такая находка! Прославимся! Ах, как глупо все получилось… Нашел он статуэтку?
–Нет.
–Жаль. Ему бы как раз подошло. А так… Эта Баба прячется где-то в мире и еще может принести зло. Знать бы где.
–Не думал, что ты такой суеверный, Сережа!
Вор усмехнулся.
–Значит, много видел чудес в жизни, что стал суеверным.
Сидели они долго. Сергей рассказал, что, когда он вышел, родителей уже не было в живых: оба умерли в год его ареста, не смогли пережить. Узнал он и о гибели Стеллы. Поэтому возвращаться в Смоленск не захотел.
Пока сидел, у него появились друзья, из уголовников. Встретился с ними, выйдя на свободу. И остался с ними.
Домой Углов стал собираться уже в сумерках.
–Тебя Костя на машине до дома довезет,– предложил Сергей.
–Не нужно, я прогуляться хочу хоть до автобуса. Давно в Красном Бору не был.
Пляжники с озера уже разошлись, но по берегу бродили несколько припозднившихся компаний. Стояла теплая погода, закат окрашивал небо в тревожные багряно-синие тона, однако воздух был свеж и пронизан запахом хвои.
Пока дошел до автобуса, Углов совсем протрезвел, а в свой двор на улице Ленина входил уже вполне деловой походкой.
В узкой подворотне стоял какой-то мужчина.
«Возможно, бомж»,– по привычке оценил Углов.
Профессия научила его фиксировать в памяти даже случайных встречных.
–Дай закурить!– Скрюченная фигура повернулась к полковнику.
Углов достал сигареты.
–Бери!
В пачке оставалось штук семь, он протянул всю пачку.
–Спасибо!– Бомж взял пачку левой рукой, а правую резко вскинул.
Полковник заметил в ней нож и тоже вскинул руку, чтобы перехватить оружие. Но не успел.
