Наконец-то они всласть посмотрели глаза в глаза! Взгляд вогульского божка был бесстрастен и загадочен. А бывший домушник по кличке Вор смотрел печально, но с сознанием выполненного долга. Большая грусть повисла в помещении, когда эти двое уставились друг на друга.
«Это судьба!»– едва слышно прошептал Вор и вышел из зала.
А Баба осталась. Не только бесстрастие, но и покой струился из ее золотых глаз.
Через тысячу лет она вновь чувствовала себя на своем месте – она вернулась к вогулам, проклятие шамана было снято.
Вместо пролога
Был июнь 1944-го, освобожденный всего полгода назад Смоленск лежал в руинах. Но начиналось лето, вовсю пригревало солнце, наши войска продвигались на запад уже по Европе, топали сапогами, перли усталыми гусеницами танков – на Берлин… Еще шли похоронки, еще со страхом и надеждой вглядывались женщины в глаза приближающегося почтальона…
Однако люди возвращались: вышли из подвалов разрушенных домов пережившие оккупацию, приезжали и приезжали эвакуированные. Эти селились в крепостной стене, строили хатки из ржавого листового железа на месте разваленных домов… Железо собирали тут же – выпрямляли покореженные бомбежкой листы и строили. Возвращались в город, вылезали из подвалов преимущественно женщины и дети.
Екатерина Алексеевна Войтулевич получила похоронку на мужа, летчика Александра Войтулевича, год назад. Летом сорок первого она вместе с маленькой дочерью успела эвакуироваться на Урал, туда и пришла похоронка. И вот теперь они со Стеллой вернулись в родной Смоленск.
Вдове летчика-героя (Александр был представлен к званию Героя Советского Союза) почти сразу дали комнату. Дом на Ленина еще не был отстроен полностью: стены восстановили, дом был покрыт крышей, но внутренние работы в некоторых подъездах только начинались. В недостроенные квартиры вселились импровизированные строители, достраивали сами, на ходу…
Екатерине Алексеевне досталась неплохая комната в первом подъезде. Вход в нее был прямо с лестничной площадки, и это Екатерине Алексеевне скорее нравилось: еще неизвестно какие соседи попались бы, а так – отдельная комната.
Комната была почти готова, только стены быстренько побелили (Стелла помогала), добавив в разведенную известь голубенькой краски, да пол деревянный покрасили в темно-бордовый цвет. Остатками напольной краски покрасили дверь. Кровать (для начала одну на двоих) купили на барахолке, а стол помог соорудить из подобранных на развалинах досок сосед. Мать вбила в стенку гвоздики, на них повесили одежду.
–Ну вот, Стелла, есть у нас теперь свое жилье,– сказала довольная мать.
Окно комнаты выходило во двор – небольшой, без зелени, с деревянным двухкамерным туалетом и выгребной ямой рядом с ним.
Стелла внимательно осмотрела двор, весь обошла. Ее живые черные глаза смотрели на мир доброжелательно и с любопытством.
Два мальчика ее лет вышли из соседнего подъезда. Стелла к ним подошла.
–Здравствуйте! Я ваша соседка из первого подъезда, Стелла.
–Здравствуй! А мы во втором поселились. Меня зовут Стасик, а это мой друг, Вовка. Меня дразнят Кот, а его – Африка.
Вовка Африка молчал, стеснялся, что ли? Он всегда был смелый, но сейчас почему-то очень боялся произвести плохое впечатление на эту грациозную девочку со смеющимися глазами.
Через длинную темную арку во двор въехал грузовик с мебелью. С него начали выгружать кровати, стол, шкаф… потащили в недавно отстроенный четвертый подъезд.
Мальчик, близкий по возрасту к собравшимся ребятам, выпрыгнул из кузова и тоже хотел помогать.
–Сережа, отойди, ты только мешаешь… Есть кому поднять на второй этаж без тебя. Постой пока тут!– обратился к нему один из мужчин.
Сережа не стал спорить, хотя он почувствовал неловкость перед девочкой после слов отца.
Желая его подбодрить, она улыбнулась и обратилась к нему:
–Тебя Сережа зовут? А меня Стелла. Вот Стас, вот Володя. Мы все из этого двора!
Был полдень. Солнце стояло высоко, ярко освещая двор, который казался в его блистающем свете не таким уж и мрачным.
Начиналось лето. Заканчивалась война. Впереди была прекрасная, счастливая жизнь.
