Максим устроился сторожем вдачном кооперативе, дни его были насыщенными, интересными, полными музыки ипланов. Павел Иванович несколько раз брал его ссобой вгород на концерты, познакомил снесколькими влиятельными людьми, всем представлял как своего ученика, очень одаренного, подающего надежды, после чего брал собеседника под локоток иуводил всторонку пошептаться, аМаксим потел икраснел, ловя на себе любопытные, изучающие взгляды окружающих. Очем шептался со своими знакомыми Павел Иванович, Максим не имел понятия, но очень надеялся, что за него хлопочут, ане представляют законченным идиотом, возомнившим себя великим композитором.
Со Светланой они больше не встречались. Или она перестала приезжать на дачу, или избегала случайных встреч. Максим тоже старался не забредать на ее улицу, он по-прежнему чувствовал себя неловко.
Зато часто ходил гулять на озеро. Сейчас, воктябре, когда дачный поселок совсем опустел, азолотисто-алая листва сберез, осин икленов почти совсем облетела, оголив графически четкие контуры их скелетов, беззащитных ихрупких на фоне пушистых густо-зеленых сосновых крон, безмятежная гладь озера стала еще прекраснее, анарушаемая лишь редким вскриком птицы или всплеском воды тишина возвышала душу, рождая вней череду удивительно чистых, вдохновенных, захватывающих душу образов.
Максим часами просиживал на торчащих из песка, как паучьи лапы корнях сосен, слушая, впитывая, любуясь, апотом приходил домой ииграл, играл, играл до ломоты впальцах.
Он жил почти полным отшельником, иногда приезжала мама, привозила кастрюльки седой, плакала, рассказывала очужих успехах. Максим всегда злился.
Поначалу ввыходные кнему приезжали друзья, целыми компаниями, сполными рюкзаками закуски, свином, магнитофоном, балагурили, жарили шашлыки, пели, смеялись. Максима их визиты тяготили, постепенно они это почувствовали, инабеги прекратились. Да истранный поступок Максима вызвал много толков среди его знакомых, некоторые, кажется, даже решили, что он сбрендил. Единственным человеком, который продолжал его навещать ичьи визиты были ему приятны, оставалась Оля.
СОлей Федоровой они дружили еще со школы, жили водном дворе. Недавно Ольга развелась смужем, итеперь одна растила сына Сашку. Впоследние годы они редко виделись, австретились случайно пару месяцев назад вгороде, разговорились ипочувствовали, что по-прежнему интересны друг другу. Стех пор Оля сСашкой стали частыми гостями на даче.
Они никогда не сообщали заранее освоем приезде, просто появлялись унего всубботу днем. Иногда он ходил встречать их на станцию, впоследнее время стал замечать, что скучает, когда они долго не приезжают. Впрошлые выходные Оля сСашкой так ине появились. Апотому впятницу Максим прибрался вдоме, хорошенько протопил печку впапиной комнате, там всегда ночевали Оля сСашей. Вкомнате стоял удобный широкий диван, аеще ее окна смотрели на сосновый бор за поселком. Аутром всубботу отправился на станцию встречать гостей.
Максим уже пропустил три электрички, аОля сСашей так ине появились. Наверное, Сашка заболел, истоит им позвонить. Аможет, смотаться вгород на денек? Может, им помощь нужна?
–Максим, как здорово, что ты позвонил!– обрадовалась его звонку Оля.– Неудобно получилось, вроде бы обещали навестить тебя всубботу, асами не приехали, ине сообщить никак, почему не приехали, не извиниться.
–Увас все впорядке? Никто не заболел? Ясейчас вгороде, если нужна какая-то помощь, не стесняйся,– взволнованно проговорил Максим.
–Нет, нет. Все впорядке,– успокоила его Оля.– Ну уж коли ты сейчас вгороде, может, зайдешь кнам завтра? Сашка по тебе очень соскучился, все время спрашивал. Он уменя ветрянкой болел почти две недели ивсе время спрашивал, когда мы ктебе на дачу поедем, только на этих условиях соглашался зеленкой мазаться.
От этих слов уМаксима потеплело на душе– по нему скучали, онем думали.
Глава13
Декабрь 1982года. Ленинград
Максим пробирался ккрыльцу по занесенной снегом дорожке. За три дня дом порядком замело, итеперь он струдом открыл дверь веранды. Вдоме было студено инеуютно. Не надо было ему уезжать так надолго, да иинструмент теперь наверняка расстроился, ругал себя Максим, закладывая впечку поленья. Затопив обе печки иплиту, Максим отправился кПавлу Ивановичу за порцией нравоучений иупреков, вполне заслуженных, аеще за горячим чаем ссушками.
–Это, знаете ли, дорогой мой, не дело,– сердито выговаривал ему старик, сидя напротив за столом иглядя, как непутевый ученик, обжигаясь иторопясь, прихлебывает горячий чай из большой, украшенной крупными розовыми цветами кружки.– Да. Это вам не физика. Сегодня занимаюсь, завтра передумал. Тут системность нужна. Ежедневная работа, упражнения. Авы что же? Встретили хорошенькую девушку, имузыка побоку? Ау вас, дорогой мой, талант. Ввашем возрасте начинать поздновато, но свашими данными, при определенном усердии… Авы что делаете? Стыдно! Да!
Максиму действительно было стыдно. Уговорил старика позаниматься. Тот согласился. Причем бесплатно, исключительно из альтруизма, аон? Максим усиленно краснел, то ли от чая, то ли от стыда. Апотом, допив чай, долго извинялся, винился иотправился домой совершенно раскаявшимся.
Печи уже давно прогорели, но вдоме все равно было зябко. Максим, закрыв печные задвижки, отправился вобход по дому, может, форточка где-то не прикрыта или ветром вырвало? Ис удивлением обнаружил вмаминой комнате едва прикрытую оконную раму. Максим хорошо помнил, что мама всвоей комнате окно плотно закрывала идаже заклеила кзиме, потому что боялась сквозняков. Атеперь окно было открыто, на полу под ним намело небольшой сугроб, апод окном Максим обнаружил уже заметенные снегом провалы чьих-то следов. Ну вот. Не хватало еще, чтобы какие-то хулиганы дом обнесли, сдосадой подумал Максим ипоспешил ксебе вкабинет.
Он лукавил. По-настоящему его беспокоила не возможная пропажа ложек, вилок, маминого любимого чайника или даже книг, акамертон. Как он мог быть так беспечен? Как мог оставить его на даче? Легкомысленный безумец!
Вбежав вкомнату, он сразу же бросился ккнижным полкам, торопливо шаря рукой за книгами, и, холодея, понял, что футляра на полке нет. Максим принялся скидывать сполки книги, все больше волнуясь. Итут его словно током ударило, он выронил книги, которые держал вруках, ибросился ккровати.
Камертон был под подушкой. Господи, какое счастье, что вто утро он так торопился, что даже не вспомнил онем, не стал убирать толком кровать! Максим присел на край своего дивана, прислушиваясь кгромкому стуку сердца инежно гладя рукой камертон. Он законченный идиот. Безответственный, безвольный, легкомысленный обалдуй.
Сейчас, сидя на даче сдрагоценным камертоном вруках, глядя на заснеженный сад за окном, слыша тихие, неуловимые звуки музыки, витающие под крышей старого дома, Максим вдруг осознал, сколь суетной ибесцельной была его прежняя жизнь. До музыки, до камертона.
Новый год Максим встречал на даче сОлей иСашкой. Сашка получил вподарок огромную пожарную машину производства ГДРс выдвигающимися лесенками, разматывающимся шлангом иоткрывающимися дверцами. Увидев ее, мальчик от счастья ивосторга минуты три ничего сказать не мог. АМаксим сОлей сидели вобнимку на диване и, глядя на довольного Сашку, молча радовались своему нежданному тихому счастью.
