–Ясно. Акто, кроме членов семьи, знал окамертоне? Икак он попал кПавлу Владимировичу?
–Окамертоне знали многие. Но поскольку Павел сним практически не расставался, стянуть его было сложно. Подарил его Павлу дедушка еще вдетстве, насколько язнаю.
Золотой камертон. Золотой камертон… Бормотал себе под нос Александр Юрьевич. Хм, дорожил, не расставался, если бы украли, сам бы отравился. При жизни украсть не могли. Что ж, тут есть над чем поработать.
Допустим, камертон украли из мести. Даже так, отравили иукрали камертон из мести. Лишили наследников самого ценного, впонимании покойного Ившина.
Или целью убийства было завладеть камертоном. Это еще проще, но истина не всегда проста. Авдруг камертон украли при жизни Ившина, ион, узнав опропаже, сам наложил на себя руки, мечтательно подумал капитан, но тут же сам постучал себе кулаком по лбу для вразумления.
Влюбом случае надо встретиться сотцом Ившина иузнать, как всемью попал камертон Чайковского. Если речь идет об исторической ценности, возможны давние счеты, старые обиды, тут важна история самой вещи.
–Камертон пропал?– казалось, удивлению Владимира Сергеевича Ившина не было предела.– Невероятно! Павел никогда сним не расставался. По-моему, даже ночью под подушку клал.
–Неужели эта вещь была так дорога ему?– уцепился за слова старика Александр Юрьевич.
–Да. Стех пор, как дедушка подарил его, Павлик стал одержим этой вещью. Вы же знаете, что камертон был выполнен из золота? Из чистого золота! Когда Павлику его подарили, мальчику едва исполнилось тринадцать. Жена, разумеется, отобрала его испрятала вшкатулку, но дедушка, кстати, он тоже был музыкантом, страшно рассердился исказал, что подарил его внуку, ичтобы не смели отнимать. Они тогда здорово поругались. Жена говорила, что отец на старости лет сума сошел, такие вещи ребенку давать вкачестве игрушки. АПашин дедушка, наоборот, говорил, что Наташа от жадности за деревьями леса не видит ичто ее сын вырастет великим музыкантом, если она ему крылья обрезать не будет,– оживившись вспоминал Владимир Сергеевич.– Изнаете, что удивительно? Павлик до тринадцати лет не проявлял никакого интереса кмузыке. Наоборот, обожал подвижные игры, ловкий такой рос, спортивный, хотя музыкальную школу посещал, как без нее? Аполучив дедов подарок, стал вдруг меняться, повзрослел, что ли? Тихий какой-то стал, задумчивый, все один да один, за инструментом, араньше любил сребятами побегать. Мы даже сженой кврачу его водили, думали, авитаминоз или еще что. Оказалось, ребенок совершенно здоров. Врач сказал, что Павлик просто взрослеет. Ив музыкальной школе успехи пошли, стал лучшим учеником, через два года победил на первом международном конкурсе, причем со своим произведением. Ну адальше все было как всказке. Дед очень им гордился, жаль, умер, когда Павлик консерваторию закончил, не дожил до настоящего его признания. Хороший был человек.
–Акак камертон попал кдедушке Павла Владимировича?
–Гм,– нахмурился сосредоточенно Владимир Сергеевич.– Надо же, ине вспомню. Он что-то объяснял Наташе, когда они ругались, определенно. Потому что этот камертон, знаете ли, был непростым, он когда-то принадлежал Чайковскому! Купить он его вряд ли мог, миллионеров унас всемье не было, авещь была очень дорогая, одного золота сколько. Мне кажется, этот камертон ему подарил какой-то старый друг, перед смертью. Он был одиноким человеком и, умирая, завещал камертон лучшему другу. Да. Да. Вроде бы так ибыло.
–Акак звали этого человека, вы не припомните?
–Ну что вы. Сомневаюсь, что вообще слышал его имя,– вяло взмахнул рукой Владимир Сергеевич.– Ятогда был молод, рассказы очужих стариках мне были неинтересны. Жаль, Наташеньки нет, она, возможно, ипомнила имя этого друга исмогла бы помочь,– тоскливо вздохнул Владимир Сергеевич.– Да… Атеперь вот иПавлик… Может, ихорошо, что Наташа не дожила? Хоронить детей страшно.
–Да. Простите, что вынужден вас беспокоить.
Значит, золотой камертон самого Петра Ильича Чайковского, идя кмашине, размышлял Александр Юрьевич. Надо бы проконсультироваться со специалистами, насколько ценным он был. Это первое, авторое– надо разыскать предыдущего владельца камертона. Вообще, надо проследить путь этой вещи от Чайковского до Павла Ившина, где-то на этом пути может скрываться убийца.
Золотой камертон– вещь заметная, наверняка вмузыкальной среде кто-то оней слышал, видел ее, хотя бы на уровне сплетен. Нужно найти надежный источник информации. Вот только где?
–Сплетника из музыкальной среды?– судивлением переспросила Анна Алексеевна.– Даже не знаю. Япо специальности врач-стоматолог ис музыкальной средой после развода смужем фактически не соприкасаюсь. Конечно, уменя остались какие-то знакомства. Кто-то из музыкантов долгие годы ходит ко мне лечить зубы по старой памяти. Но мне кажется, вам лучше обратиться… Гм. Даже не знаю, ккому… Нет! Знаю. Есть одна дама. Она обожает сплетни, ктому же она всю жизнь проработала аккомпаниатором, ее муж– скрипач, сын– пианист, невестка– сопрано, дочка преподает вконсерватории, внук играет на духовых инструментах. Родители были музыкантами. Вобщем, то, что вам надо. Она «от идо» знает весь музыкальный Петербург от начала двадцатого века идо наших дней. Записывайте,– Адамович Клара Игоревна.
–Камертон Петра Ильича Чайковского? Никогда не слыхала,– категорически заявила сухонькая старушка свытянутой жилистой шеей. Шея выглядела пугающе, казалось, что старушка то ли испытывает ее на прочность, то ли пытается заглянуть вневедомые дали за головой собеседника. Аеще она напоминала капитану черепаху, которая жила унего вдетстве. Она прожила унего лет десять, пока тихо не скончалась холодным зимнем днем, уснув навеки под батареей парового отопления, под которой любила греться. Так вот, учерепахи была точно такая же длинная натянутая шея ссухой, похожей на старый пергамент, кожей. Отчего-то именно эта черепашья шея всегда являлась капитану вночных кошмарах, если таковые унего случались во время болезни или от духоты. Оттого, очевидно, иКлара Игоревна не вызвала унего никакой симпатии.
–Говорят, что Ившину камертон подарил вдетстве дедушка. Очень ценная вещь, ктому же золотая,– продолжал раскручивать старушку капитан, стараясь не смотреть на ее шею.
–Никогда не слыхала. Вот, например, ускрипача Артюхова была скрипка Гварнери, так об этом весь город знал. Авот, например, Лидочка Коченова на гастролях вМилане купила себе золотой гарнитур, которой когда-то принадлежал Марии Каллас, так об этом каждая собака вгороде знала. Интересно только, откуда унее такие деньжищи взялись, это ввосемьдесят седьмом году? Или, кпримеру, был унас такой композитор…
–Простите, Клара Игоревна. Но меня не интересуют приобретения всех деятелей искусств за последние сто лет, меня интересует только камертон,– бесцеремонно прервал ее Александр Юрьевич, опасаясь, что старушка заведет его втакие дебри воспоминаний, что ине выберешься.
–Гм,– поджала та сердито губы, втягивая шею вкружевной воротничок, украшенный пышным бантом.– Яясно вам сказала, что ничего ни окаком камертоне не слыхала.
