Олег Николаевич обрадовался Сашке как родному:
– О, спаситель искусства, заходи! Видел? Сегодня человек пять вернулись! А на Новый год что устроим!..
– Олег Николаевич, у меня к вам дело, – с порога заявил Тонкий и выложил на стол злополучного медведя.
Несколько секунд стояла тишина. Олег Николаевич рассматривал то медведя, то Сашку, как бы прикидывая, может этот парень так погрызть или нет. Леночка, воспользовавшись паузой, начала тараторить:
– Понимаете, когда я застряла в лифте, Сашка впустил ко мне крысу, крыса достала из-под дивана это и сгрызла. Старое дерево погрызть тяжело, и Саша думает…
– Саша думает? – спросил Олег Николаевич так, что дальше можно было не слушать. Сейчас он расскажет про то, что Саша, видимо, не думает вообще, раз позволил испортить такой экспонат, что он – ошибка природы, вандал… В общем, ничего хорошего его интонация не сулила. Тогда затараторил уже Тонкий:
– Я думаю, что это подделка, потому что дерево свежее, и лесник, которого взяли, утверждает то же самое. Если бы вы попросили оперативников отправить все на экспертизу… Вас они послушают… – Тонкий сник, поняв, что аргументы кончились. Выражение лица Олега Николаевича не изменилось. В воздухе так и висело: «Саша думает? Ни фига Саша не думает!» Наконец Олег Николаевич обрел дар речи:
– Откуда подделки в музее? Если бы вы видели, с каким кортежем охраны все это добро привезли! И сейчас дежурят день и ночь…
– В день кражи тоже дежурили, – заметил Тонкий и поймал такой взгляд, что был готов провалиться сквозь землю.
– Чепуха! – отчеканил Олег Николаевич. – За порчу экспоната с музеем сами разбираться будете.
– Ну скажите оперативникам! – Тонкий уже почти ныл.
– Не буду, – отчеканил Олег Николаевич. – Сами скажите, если охота. Один вчера здесь заночевал, может, не уехал еще.
– Где? – хором спросили Тонкий с Леночкой.
– Четыреста второй, – буркнул Олег Николаевич и, чтобы Тонкий осознал все свое ничтожество, добавил: – Ты меня очень разочаровал, Александр. Испортить музейный экспонат, эх! – Он посмотрел на Леночку и повторил ее недавние слова: – Меня ведь тоже за это по головке не погладят.
Тонкий с Леночкой вышли от Олега Николаевича, как школьники из кабинета директора. Взбодренные полученным втыком, но по-прежнему уверенные в собственной правоте. Серега ждал снаружи.
– Ну как? – спросил он.
– Сказал: сами разбирайтесь.
– Ничего себе!
Тонкий решил не реагировать на провокации:
– Вчерашний оперативник в четыреста втором ночевал. Пойдем, может, не ушел еще!
И они пошли. Тонкий чувствовал себя как герой какой-то детской, очень примитивной бродилки: пойди к бабушке, возьми клубочек, он укажет тебе дорогу к Кощею. Кощей укажет тебе дорогу к Змею Горынычу, а вот уже Змей Горыныч скажет, куда тебе дальше идти. И неизвестно, как воспитан этот Змей Горыныч. На вопрос: «Куда мне идти?» – много чего можно ответить.
Тонкий постучал в дверь номера и с удовольствием обнаружил, что она приоткрыта. Не уехал, не уехал! Хотя не факт: может, он не один в номере был! На четвертом этаже родители, номера, как у ребят, двух-трехместные. Подселили опера на ночь в компанию к чьему-нибудь отцу, а утром он уехал, а этот чей-нибудь отец остался. А Тонкий радуется прежде времени как дурак…
Вчерашнего оперативника он помнил: такого рыжеусого ни с кем не спутаешь. Только он не представился, когда вчера опрашивал ребят, Тонкий звал его на вы и все.
– Не заперто!
Ребята вошли: ура, на месте опер. Сидит на кровати, в блокнотике что-то черкает. Вовремя они, потому что сидит он в ботинках. Тонкий подошел и молча поставил на тумбочку изгрызенного медведя.
– Что это?
Пришлось рассказать. В сто первый раз, наверное, за сегодня. Тонкий рассказывал и думал, что глупая детская бродилка – слишком лестное сравнение для его утренних похождений. Больше похоже на то, как в детстве бабушка заставляла его читать дурацкий стишок про бычка, причем каждому вновь прибывшему гостю отдельно. Наконец Тонкий закончил:
– Отдайте на экспертизу. Возможно, что это подделка.
– Знаю, – ответил оперативник, и Тонкий так и сел на кровать. Да еще глупо спросил:
– Откуда?
– От верблюда. – Оперативник взял со стола фигурку медведя. – Давай вещдок. Я с утра за ним к Леночке собирался, спасибо, что принес. У тебя все?
Тонкий, мягко говоря, растерялся. Больше всего хотелось упасть на пол и реветь, но гордость не позволяла.
– Значит, все, что нашли у лесника, подделки? – спросил он.
– Кроме дракона, – уточнил оперативник.
– Как это? – не понял Тонкий. – Зачем? Почему? Фигня какая-то!
– По кочану. – Этот с рыжими усами, похоже, начал раздражаться. – Разберемся. У тебя все?
– Как же дракон? – продолжал недоумевать Тонкий, но оперативник – не тетя, с ним мысли вслух не прокатывают.
– Так и дракон! – ответил он таким тоном, что стало ясно: если сам сейчас не уберешься, встанут и выгонят. – По-хорошему, я тебе и это не должен был говорить. – Он действительно встал, и Тонкий на всякий случай тоже встал, показывая, что и сам собирался уходить, выгонять его – это лишнее. – Все, гуляй, будешь нужен – вызову.
Саня как будто только этого и ждал. Повернулся на сто восемьдесят градусов да пошел себе. Краем уха слышал, как его догоняют Леночка и Серега. От прекрасного утреннего настроения не осталось и следа. Да чего там: паршивое было настроение!
Глава XVIII
Допрос ворона
– Как же так, Саня?
– Вот это номер!
– Олег Николаевич расстроится…
Тонкий шел по коридору в сопровождении Леночки и Сереги и пытался под такой вот аккомпанемент что-то сообразить. Ерунда получается! Полная ерунда! Допустим, вор хотел заменить копиями подлинники, но не успел и… Просто украл дракона, а копии остались у него дома. Но тогда бы из музея фигурки не пропали! Или бы пропали, но подлинники нашлись бы у вора! Вместе с драконом. Ну и копии тоже. А нет!
Допустим, подмену совершили еще раньше, до вора, кто-то другой. Другой вор, ага. Дракона не стали подменять, кому он нужен! А вор не знал: пришел и, рискуя своей свободой, спер копии, прихватив не нужного предшественнику подлинного железного дракона. Похоже на правду, да? Но вор сам сказал: «Это копии». Хотя мог, например, не знать, а потом узнать. Но зачем тогда хранил? От таких вещей надо побыстрее избавляться: ценности никакой, а подозрений…
– Сань, может, он их подменить хотел? – вторил Серега. Тонкий отмахнулся, потому что сам ни черта не понимал. Шел себе на автопилоте, скрипел мозгами, считал полоски на ковровой дорожке. И вот тут нелегкая принесла Александра Семеновича!
