Пусть это будет моей первой и последней записью на этих страницах. Надеюсь, у меня получится вырваться ОТСЮДА(Где оказывались люди, покинувшие вагон? Могут ли они быть до сих пор живы?).
Более ранние записи, начиная с первой страницы тетради:
6 апреля 1996 года
Меня зовут Фёдор, мне двадцать один. Прошло три дня с тех пор, как все, с кем я ехал, исчезли. Я думал, что люди просто сошли на какой-нибудь станции ночью, пока я спал, но скоро мне стало ясно, что это не так. Людей в поезде, кроме меня, не осталось. Хотя я не был в других вагонах. Дверь будто заварили. Я погнул кочергу, пытаясь её открыть. Окна тоже не открываются. Этот вагон – герметичная капсула, которая мчится неведомо куда, мимо одинаковых полей и старых платформ. Они все неотличимы друг от друга. ЗА ОКНАМИ НЕ УТРО, НЕ ДЕНЬ И НЕ ВЕЧЕР. Серая мгла, рваный туман много часов подряд, а потом наступает темнота, словно снаружи выключают свет.
Я обрадовался, когда нашёл ЧИСТУЮ ТЕТРАДЬ(В этой тетради писали пропавшие люди уже после исчезновения.), ведь у меня появилась возможность написать записку с просьбой о помощи: «ПОМОГИТЕ! Я последний пассажир в поезде, который едет без остановок. Вышлите помощь откуда угодно». Таких записок я сделал около десятка и спустил их в унитаз, надеясь, что они упадут на шпалы. Но прошло несколько дней, и я больше не верю, что кто-то придёт меня спасать.
Эта тетрадь – моя единственная возможность выговориться. Я пытаюсь понять, что происходит, но мои попытки оказываются тщетными.
Сначала я был спокоен и думал, что это временное недоразумение, но теперь МНЕ ПОСТОЯННО СТРАШНО. Не знаю, что будет, если я останусь здесь навсегда.
В голове вопросы без ответов. Надежда на спасение угасает, и я чувствую себя одиноким и беспомощным. Эмоции в хаосе, и я не знаю, как долго смогу выдержать это.
7 апреля 1996 года
У меня было совсем немного еды. Я рассчитывал провести в дороге только одни сутки, поэтому взял несколько отварных яиц, запечённую курицу, полбатона хлеба и чай. Я бы не протянул долго на этих припасах, но еда появляется снова, стоит закончиться ночи. Я словно возвращаюсь в то утро, когда все люди в вагоне исчезли. На столе стоит стакан чая, недопитый с вечера, картошка, курица и хлеб не тронуты. Я могу съесть каждую крошку и обглодать кости, а на следующее утро всё вернётся.
Это касается почти всего, что есть в этом поезде(Судя по описанию, пропавшие оказывались в каком-то искусственном мире.). Я разрывал подушки и осыпал коридор перьями, я устраивал полнейший беспорядок, а наутро вещи лежали целыми на своих местах. Эта тетрадь – единственное, на что не действует этот закон: она была чистой, когда я её нашёл, но мои записи в ней не исчезают и вырванные страницы не вырастают заново. Поэтому я больше не буду делать записок с криком о помощи. Не хочу потратить всю бумагу без толку. Всё, что я могу, это раз в день записывать, что происходит, чтобы не сойти с ума(Почему тетрадь остается чистой?).
Я БОЛЬШЕ НЕ ЗАДАЮСЬ ВОПРОСОМ, КУДА ИСЧЕЗЛИ ВСЕ ЛЮДИ. Кажется, это не они, это я исчез. Вдруг я умер и попал в ад? Но за что? Я считаю себя не самым плохим человеком.
8 апреля 1996 года
Я больше не могу видеть варёные яйца и курицу. Есть одно и то же много дней подряд невыносимо тошно. Чтобы не страдать от голода, я делаю колобки из хлеба и запиваю чаем.
Кажется, я двинулся рассудком. Сегодня утром я услышал чей-то плач в соседнем купе. Мужчина рыдал и всхлипывал так громко, что стук колёс не мог заглушить это.
Сердце встревожила надежда: НЕУЖЕЛИ ЗДЕСЬ ЕСТЬ ЕЩЁ КТО-ТО? Я выскочил из своего купе и побежал к соседнему. Дверь была закрыта. Я стучался и кричал, чтобы меня впустили, но человек по ту сторону будто не слышал меня.
Тогда я дёрнул ручку посильнее. Дверь отъехала в сторону – она оказалась не заперта, её просто заклинило. А в купе никого. Пустые койки, на столике забытый стакан с давно остывшим чаем.
Воображение играло со мной злую шутку? Но я был уверен, что слышал чей-то плач!
Я НАЧИНАЮ СЛЫШАТЬ ГОЛОСА. Это первый признак сумасшествия.
9 апреля 1996 года
Казалось, я уже разучился чувствовать страх, но сегодня ночью снова вспомнил, каково это. Дни тянутся бесконечно долго. Я не замечаю тряску поезда, перестал обращать внимание на стук колёс. Кажется, я невольно смирился с безнадёжностью своего положения и просто сижу, смотрю в стену, пока день не заканчивается. Лампы не работают. Ночи всегда одинаково тёмные, слабый свет в купе попадает только из окон, и видны лишь очертания предметов.
Ночью я валялся на койке под одеялом. Не помню, спал или нет. Дверь резко отъехала в сторону, и в купе ворвалась, словно сумасшедшая, какая-то женщина. Она была в форме проводника поезда, но выглядела страшнее ведьмы. У неё были растрёпанные волосы и выпученные глаза. ЕЁ БЕЗУМНАЯ УЛЫБКА СВЕРКАЛА В ТЕМНОТЕ, а лицо отдавало синевой, как у мертвеца… Я пишу это и весь дрожу, волосы встают дыбом.
Эта жуткая женщина подняла руки над головой, скривила пальцы и хотела броситься на меня. Мне пришлось прикоснуться к ней, чтобы оттолкнуть от прохода. ЕЁ КОЖА ОКАЗАЛАСЬ ЛЕДЯНОЙ, КАК У МЕРТВЕЦА. Убежав, я спрятался в другом купе и закрылся там.
Я не знаю, произошло ли это на самом деле или это был лишь плод моего больного воображения. Ни то, ни другое не сулит мне ничего хорошего.
10 апреля 1996 года
ОНА СНОВА ПРИХОДИЛА НОЧЬЮ, пыталась меня СХВАТИТЬ(Вероятно, призрак питается энергией страха.). Загораживала собой дверь. У меня до сих пор в ушах её жуткий смех. В этот раз мне снова удалось сбежать. Теперь я боюсь наступления ночи.
11 апреля 1996 года
Сплю днём короткими интервалами по два часа. Дольше не получается. Я просыпаюсь в страхе, не опустилась ли на поезд тьма. Ночи я провожу в постоянной готовности бежать. Я меняю купе, но она меня ищет. Иногда мне удаётся её обмануть и незаметно спрятаться там, где она уже искала. Я ужасно измотан. Что будет, если у меня не останется сил убегать и прятаться и МЁРТВАЯ ПРОВОДНИЦА меня схватит?
Июнь 1988 года. Запись первая.
Надежда Воронцова. Восемнадцать лет
Я не знаю, какой сегодня день недели и какое число. Я запуталась в датах. Моя поездка должна была закончится 3 июня, я возвращалась из пионерского лагеря «Искра», где работала вожатой, и застряла здесь. В этом поезде, в этом вагоне. Оказалось, что я не первая, с кем это случилось.
