–Тесную тыквину я бы ещё мог стерпеть,– сквозь зубы процедил Учитель Лин.– Любая Аллегории знает, что я обеими руками за элегантность. Да даже если бы она была узловатая или несуразная… Но это! Мы приедем в город, где внешний вид важнее всего, на этом…
Тут с потолка с характерным хлюпающим звуком оторвался кусок мякоти грязно-коричневого цвета и размазался прямо по его великолепному синему костюму. Учитель Лин закрыл глаза, и на его лице отразилось страдание. Чарли затаил дыхание, прижал кота к себе и вжался в сиденье: втот момент ему хотелось сделаться как можно незаметнее. Сиденье просело на добрых пять сантиметров, и Чарли замер, боясь пошевелиться. Несколько часов они ехали в полной тишине.
Тэдем находился в Бретани, на севере Франции, а это было на другом конце страны, в тех же краях, где нашли почтенную Мелиссу. И хотя спокойные не обращали никакого внимания на их экипаж, Учитель Лин избегал крупных трасс, предпочитая им узкие деревенские дороги, на которых было мало машин и много коров. Пейзаж напоминал плотный лист бумаги, пропитанный водой. Это был один из тех дней, когда небо было затянуто серыми облаками и вся Франция погрузилась в меланхоличное настроение. Конечно, серый цвет ей идёт, но в конце концов однообразие начинает утомлять.
Дороги были в лужах, тыквину трясло, и брызги разлетались в разные стороны. Путешествие казалось нескончаемым, и Чарли уже начал сомневаться, что их транспорт осилит такое дальнее расстояние. Вдруг он заметил, что Учитель Лин шевелит пальцами. Тыквину едва заметно тряхнуло, и очертание леса за окном стало нечётким. Это повторилось много раз, пока Чарли наконец не понял, что происходит: «Он же сжимает дорогу!» Перебирая пальцами, Учитель Лин сминал её так легко, словно это была тонкая бумажная ленточка, а не асфальт.
Чарли ещё долго с восхищением наблюдал за тем, как легко, словно меха аккордеона, сжимается пейзаж. Горы, озёра, поля, рощицы… В какой-то момент он решил, что географии с него достаточно, и переключился на то, что происходило внутри кареты.
Сидящая рядом с ним Мангустина листала «Магический вестник»– газету, которую взяла у Учителя Лина. Чарли вытянул шею и прочитал заголовок статьи на первой странице:
«РАНЕНИЯ, НАНЕСЁННЫЕ АНАСФЕМУ НЕПОБЕДИМОМУ, НЕ ВЫМЫСЕЛ».
Далее следовало разъяснение: «Вследствие обвинений во лжи, направленных против всеми известного наездника, он был обследован доктором Скулапом, который подтвердил диагноз. Но, несмотря на состояние своего здоровья, наездник, которого все зовут Непобедимый, заявил, что он полностью восстановится до шабаша и примет участие в скачках. Неужели чемпион, который в течение последних десяти лет занимал первые места, начал сдавать позиции? Игроки, делающие ставки на скачках, склонны в это верить, таким образом, рейтинг наездника слегка…»
Вдруг Мангустина резко отдёрнула газету, раздражённая тем, что Чарли пытается читать одновременно с ней. Тогда, не придумав ничего лучше, Чарли начал перебирать в уме те немногие сведения, которые ему удалось раздобыть о месте их назначения: Тэдем – город магов; шабаш проходит в Тэдеме четыре раза в год, но осенний шабаш самый важный, и на него съезжается больше всего народу; во время шабаша проходят скачки на тыквинах, в мире магии они очень популярны; и – да, нужно опасаться патрульных. В общем, это было всё, что Мангустина соблаговолила ему рассказать, и даже этими знаниями она делилась с Чарли неохотно, по крупинкам. Что же касается Учителя Лина, то он в последнее время был слишком занят, чтобы рассказывать Чарли что бы то ни было.
Чарли вдруг понял, что скучает по Джун. Он не верил, что их ссора, из-за которой они перестали разговаривать – это всерьёз. И вообще глупо получилось… поссорились прямо накануне его отъезда… Но он же не мог рассказать ей про магию! Если подумать, то Джун, скорее всего, поэтому и злилась: она чуяла, что у Чарли появились секреты. Она ведь всегда была очень чувствительная. И с отличной интуицией, компенсирующей ей то, что она никогда никого не слушала. Чарли пообещал себе, что, когда они вернутся из Тэдема, он обязательно с ней помирится. И в первый раз в жизни он пожалел, что у него нет телефона, чтобы хотя бы отправить Джун сообщение…
–Может быть, стоит сделать ещё одну остановку и напоить лошадей?– вдруг спросила Мангустина.– И ещё… мне кажется, что в той деревне, где мы останавливались в последний раз, Жюстина кого-то укусила.
–Наверняка это был вор,– сказал Учитель Лин.– Представляю, как он удивился, когда схватил зубастый чемодан.– И, довольный своей шуткой, он сам зубасто улыбнулся.
Чарли это немного смутило, но всё же он был рад видеть, что у его наставника улучшилось настроение. И тут Учитель разговорился:
–Давайте обсудим программу предстоящих дней. На завтра я даю вам увольнительную: уменя много друзей, которых я должен навестить перед слушанием, и меньше всего мне нужно, чтобы вы путались у меня под ногами. Мангустина, введи Чарли в курс дела. Расскажи ему о необходимых мерах предосторожности. И единственное, о чём я вас прошу: постарайтесь не впутаться в неприятности. Послезавтра я пойду в суд подавать прошение об аудиенции. Думаю, что мне придётся провести там целый день в ожидании, пока меня примут.
–А я в это время свожу Чарли посмотреть скачки,– вставила Мангустина.– Чтобы лучше понять культуру магического мира, ему непременно нужно собственными глазами увидеть скачки на тыквинах.
–Я не сомневаюсь, что тобой движут исключительно альтруистические соображения. Это очень благородно с твоей стороны. Возвращаясь к вопросу о заседании, думаю, что дата будет назначена в течение ближайших двух дней. А пока мы будем ждать слушания, нам стоит сходить на защиты на степень Элементариата. Это лучший способ скоротать время, и для вас это будет познавательно. Я слышал, что планируется даже одна открытая защита на степень Магистра – лично мне было бы крайне интересно посмотреть…
И именно в этот момент на них обвалилась крыша.
Несколько секунд они барахтались, пытаясь выбраться на поверхность: гнилая мякоть, груда чемоданов и крокодилиха Жюстина, недоумевающая, как она вообще сюда попала – ведь только что была на крыше,– всё это вмиг придавило их, практически перекрыв воздух. В конце концов им удалось разгрести завалы и даже не пришлось останавливать лошадей. Бандит до смерти перепугался и, забравшись к Чарли на плечи, теперь сидел там, недовольно фыркая. Сам Чарли не смел сдвинуться ни на дюйм: втыквине теперь было тесно, и Жюстина, недолго думая, положила голову к нему на колени. Учитель был в такой ярости, что потерял дар речи.
–Зато теперь мы можем любоваться пейзажем,– попробовал разрядить обстановку Чарли.
В ответ на это Учитель Лин развернулся к Чарли и уставился на него своим пенсне, которое было залеплено тыквенной мякотью. Он даже не пошелохнулся, чтобы его протереть. Чарли опустил глаза. Остаток путешествия прошёл в напряжённой обстановке.
На закате они проезжали поля, с которых уже убрали урожай пшеницы. Над голой землёй тут и там торчали соломенные пугала в широкополых цветных шляпах и странного вида расшитых сюртуках. Они были похожи на военный отряд, вернувшийся из загробного мира.
