* * *
Мне хотелось кричать: «Наука! Письменность! Слово!»
Я хотел натянуть школу на тюрьму.
Виктор Гюго. «Созерцания»
Summum jus, summa injuria
[1].
Цицерон. «De officiis»
[2] Лишь два типа людей могут насмехаться над законом: те, кто его нарушают, и те, кто его устанавливают.
Терри Пратчетт. «Ночная стража»
Пролог
Джун Бурдонкль решила, что соображения безопасности её не касаются – по крайней мере, пока никто не видит, как она роется на развалинах.
От школы «Спички чик-чирички» не осталось камня на камне. Разрушили даже Драконий фонтан в глубине двора – безумно грустно, памятуя о том, что это был настоящий дракон иДжун недавно видела его собственными глазами.
Зато она не нашла ни одного трупа – хоть какая-то хорошая новость. Таким образом уДжун оставалась надежда, что её лучший друг Чарли сумел выбраться, а вместе с ним иМангустина (Джун обожала её дразнить), и почтенная Мелисса, очаровательная бабуля, которую Джун собственноручно втянула в эту историю. Однако куда же они все делись?
Она разгребала завалы в поисках хоть каких-то подсказок, но нашла только разбитые балки и раскрошенную в пыль штукатурку.
Вдруг уДжун ёкнуло сердце: под выбитым окном что-то шевелилось. Она поспешила туда, с трудом шагая по разбитым камням и чуть не вывихнув ноги.
Сначала девочка удивилась:
–Тряпка?
Потом она узнала этот кусок ткани:
–Тряпуля, это ты?!
Джун вытащила находку из завала. Половая тряпка была разрезана надвое, но обе половинки двигались самостоятельно, словно разрубленный червяк. Как только Джун сложила их вместе, они моментально соединились: торчащие по краям волокна перекрутились, образовав грубый шов.
–Фу! Половая тряпка-зомби!– проворчала Джун.
И всё же она испытывала облегчение. Тряпка радостно подпрыгивала, правда без прежней гибкости – сказывалась нехватка воды,– но Джун подхватила её и засунула себе в сумку, где уже лежала недавно украденная ею Книга мага почтенной Мелиссы. Теперь Книга не расставалась сДжун.
–Давай-ка залезай. Ты милая, возьму тебя с собой.
Больше тут ловить нечего. Джун решила в виде исключения нанести визит Цезарии Вернье, матери Чарли, а по совместительству директрисе этой школы, ныне разрушенной. Возможно, Чарли просто вернулся домой? Может, всего через пару минут они упадут друг другу в объятия? Джун покачала головой. Нет, у неё слишком большой опыт попадания в неприятности, чтобы так думать.
Джун пошла по улицам Экс-ан-Прованса. Дом Чарли, симпатичная двухэтажная хибарка из песчаника, находился в двух минутах ходьбы – в соответствии с негласным правилом Экс-ан-Прованса, где всё, абсолютно всё, находится в двух минутах ходьбы, даже если на самом деле это больше чем в двадцати минутах.
На юге Франции ноябрь каждый год ломится к вам в дверь. Проще говоря, все ходят в майках с коротким рукавом, а потом в один прекрасный день из далёкой Сибири на всех парах прибывает мистраль, ставит свои чемоданы и начинает щекотать прохожих своими ветреными холодными пальцами, бесцеремонно забираясь под одежду. Вот тут-то, несмотря на вызывающе голубое небо, все и надевают по нескольку свитеров, дабы противостоять стуже.
Джун не отличалась предусмотрительностью и до сих пор ходила в лёгкой футболке. От ветра у неё по коже бегали мурашки, но её это почти успокаивало. Неприятно, конечно, но не смертельно: если уж она может это вынести, то Чарли и подавно не умрёт от обморожения, где бы он ни был.
Джун не могла совладать со страхом, нажимая на кнопку звонка. Она не питала тёплых чувств к представителям власти и предпочитала не встречаться с директрисой без особой необходимости.
–Джун Бурдонкль,– сказала Цезария, открывая дверь. В её голосе явственно прозвучали удивление, неодобрение, а также вопрос «Что это ты здесь делаешь?» и распоряжение «В твоих же интересах объяснить всё побыстрее!». Так явственно, что Джун могла бы без труда всё это записать и даже расставить знаки препинания.
–Чарли здесь?– спросила она.
–Чарли?– удивлённо повторила Цезария.
–Ваш сын. Он ведь пропал, да?
–У меня нет сына. Это моя мать пропала, и мне нужно многое сделать, чтобы её найти. У неё не всё в порядке с головой, наверное, она заблудилась.
Джун на миг стиснула зубы. Она совсем забыла про чары, которые Мангустина иЧарли навели на Цезарию. Их целью было избавить мать от чрезмерных переживаний за судьбу сына, но заклинание сработало слишком хорошо, иЧарли просто-напросто исчез из памяти директрисы. Это нисколько не облегчит поиски.
–Почтенная Мелисса тоже не вернулась?– предприняла вторую попытку Джун.
–Вы знаете мою мать?
–Да, и вашего сына тоже.
–Повторяю: у меня нет никакого сына.
–Неужели? А кто тогда живёт во второй спальне на втором этаже?
–На втором этаже всего одна спальня… Во имя четырёх шабашей, а это ещё что?!
Джун вздрогнула, услышав эти слова. Откуда Цезария взяла подобное выражение? Впрочем, она не успела продолжить эти размышления, потому что увидела, что испугало директрису: Тряпуля выбралась из сумки и теперь ползала по вымощенному красной плиткой крыльцу.
–Эта страхолюдина живая!– взвыла Цезария.– Я сейчас же вызываю дератизаторов!
–Нет, подождите!
Джун вломилась в дом без разрешения. Она оказалась в захламлённой гостиной, заполненной картинами Цезарии: они стояли на мольбертах, лежали, сваленные как придётся. Обычно Цезария отдавала предпочтение абстрактной живописи, но со свеженаписанной картины на Джун смотрело человеческое лицо, притом до боли знакомое.
–Это он, ваш сын Чарли,– заявила она.– Хотя, по правде говоря, он вовсе не такой урод.
–У меня нет сына!– нервно огрызнулась Цезария.
Между тем Тряпуля уже начала карабкаться по ступенькам лестницы и очень быстро добралась до лестничной площадки.
