–Судья застукал меня в своём кабинете,– сказал Чарли.– Я успел спрятать зеркальце, но он видел, что я рылся в его бумагах.
Он рассказал о случившемся, потом об угрозе судьи и о сообщении, отправленном Лилию Атравису. Мангустина побледнела, и хозяйка лавки повернулась к ней:
–Оставь свою Книгу мага здесь на ночь, Мангустина. Знаю, ты не любишь с ней расставаться, но в этой лавке она будет в безопасности.
Мангустина покачала головой.
–Я бы удивился, если бы Лилий Атравис оставил нас в покое просто потому, что уМангустины не будет её Книги мага,– сказал Чарли.– Судья заявил, что нам обоим придётся попрощаться с магией. Думаете, он может причинить нам серьёзный вред?– Чарли говорил с явным сомнением, но, к его ужасу, госпожа Румпельштильцхен ответила не сразу, явно колеблясь.
–Если он хочет убрать вас с глаз долой, проще всего будет отрезать вам по пальцу. Не занимаясь магией, вы быстро о ней забудете. Директор Святых Розог уполномочен на проведение такого рода операций, расследование из-за этого никто не начнёт.– Она немного подумала, потом добавила:– Сейчас я ничего не могу сделать, но на людей вроде Лилия Атрависа можно повлиять. Попробуйте выяснить, чего он хочет, и тяните время.
–Единственное, что его интересует,– мрачно пробурчала Мангустина,– это его ужасный дневник «Грязные секретики» – он постоянно в нём что-то пишет!– Она вдруг нахмурилась, словно ей в голову только что пришла какая-то идея.
–Я сделаю всё возможное, чтобы вам помочь, если смогу,– сказала госпожа Румпельштильцхен.– Мужайтесь.– С этими словами она выпроводила их из лавки, глядя на них с тревогой.
Когда они вышли на улицы Тэдема, Чарли взял Мангустину за руку и крепко сжал:
–Мне правда очень жаль. У тебя опять будут из-за меня неприятности.
–Мы ведь согласились пойти на определённый риск,– ответила Мангустина.– Учитель Лин тоже во что бы то ни стало постарался бы предотвратить решение судьи. Ты же видел, какой силой он уже обладает? А теперь представь, как он развернётся, став Аллегорией!
Чарли посмотрел на облачко пара, вырывающееся из его рта с каждым словом. Не сговариваясь, они ускорили шаг. Наступила ночь, и парящие в воздухе свечи уже не казались им такими волшебными, как раньше. Они торопливо покинули город.
Атмосфера, царившая вСвятых Розгах, не шла ни в какое сравнение с праздничным настроем Тэдема. Чем короче становились дни, тем сильнее вытягивались лица, и грядущее Рождество казалось чем-то зловещим. Многие ученики были сиротами и смотрели на этот семейный праздник без всякой радости. А уж перспектива провести его в стенах Святых Розог и вовсе усугубляла положение.
После долгой пешей прогулки по обледеневшей грязной дороге под порывами холодного ветра Чарли иМангустина, добравшись до замка, так и не смогли согреться. Едва они прошли по подъёмному мосту, как перед ними появился один из шептунов, возможно Грозмол.
–Похож-ж-же, Лилий Атравис-с-с ж-ж-желает немедленно вас-с-с видеть…– прошипел он и убежал.
Чарли иМангустина с тревогой переглянулись и отправились в башню Знамений.
Кабинет Лилия Атрависа, расположенный прямо над их классом, выглядел поистине угрожающе. Едва войдя, Чарли невольно обернулся и посмотрел на картину, висящую на стене у него за спиной. На портрете была изображена женщина с обвисшими щеками, держащая в руке красное яблоко – несомненно, для того чтобы продемонстрировать свою фарфоровую кисть, покрытую синими узорами. В нижней части картины стояла подпись «Мама».
На письменном столе лежала стопка номеров «Магического вестника». Чарли нахмурился. Среди этих газет наверняка были и его экземпляры, которые директор присвоил. Рядом с газетами стояла огромная чернильница, к которой цепочкой был прикован за ногу гном в оранжевой шляпе. Сам директор что-то строчил в своём дневнике «Грязные секретики», дабы наглядно продемонстрировать посетителям, что они не стоят его внимания.
Чарли хотел как-то подбодрить Мангустину. После случая сКнигой мага она стала очень ранимой, и он боялся, что страх её доконает. Однако Мангустина вовсе не выглядела испуганной. Она внимательно смотрела на книжный шкаф, стоящий за спиной директора: все полки были заставлены толстыми книжечками, на корешке каждой был нарисован глаз. Приглядевшись внимательнее, Чарли заметил, что все книжки подписаны одинаково: «Грязные секретики». Интересно, как давно директор ведёт этот свой ужасный дневник?
–Присаживайтесь,– наконец обратился к ним Лилий Атравис, закрывая свой сборник доносов. Он щёлкнул пальцами, и сидящий на столе гном вскочил и торопливо поднёс хозяину сложенный лист бумаги. Когда директор развернул бумагу, Чарли узнал коричневые чернила.
–Честно говоря, мне очень любопытно, чем вы так насолили судье Денделиону, что он так разозлился. Мои милые малыши нашептали мне, что вы как-то связаны с исчезновением Всадника, но мне крайне трудно в это поверить.
–Главным образом судье не нравится общение с нами,– с заговорщицким видом ответила Мангустина.
Чарли кивнул. Тщательно подбирая слова, он спросил:
–Судья приказал вам отрезать нам по пальцу?
Как он и надеялся, директор недовольно скривился:
–Радамант не отдаёт мне приказы – он лишь просит меня об услуге. И я весьма заинтересован в том, чтобы его порадовать. В конце концов, мы с ним живём в одном мире.– Говоря так, он поправил воротник. Впрочем, по тому, как это было сказано, Чарли вдруг ясно понял, что судья Денделион иЛилий Атравис вращаются в очень разных кругах – к большому разочарованию последнего.
«Попробуйте выяснить, чего он хочет»,– так сказала им хозяйка книжной лавки.
–Вы хотите иметь союзника в его лице, когда станете академиком?– поинтересовался Чарли.
–Ну что за глупости!– рассмеялся Лилий Атравис.– Нельзя стать академиком по щелчку пальцев, даже если получишь степень Магистра магии. Сначала нужно получить признание, заложить свой камень в фундамент магии…
Впрочем, было ясно, что наивный вопрос Чарли польстил директору.
Чарли любил угождать людям, поэтому умел ловко пускать в ход комплименты и тешить самолюбие своих собеседников, если видел, что это им приятно. Чего он не умел – так это извлекать выгоду из своей лести. А вот Мангустина знала в этом толк, поскольку много лет жила сама по себе и не могла себе позволить благотворительности по отношению к окружающим.
Она встала и, склонив голову набок и глядя на толстые книжечки на полках, зашевелила губами, словно пересчитывала их. Лилий Атравис наблюдал за ней с самодовольным видом. «Он гордится своими дневниками,– запоздало догадался Чарли.– Безмерно гордится».
–Вы действительно всё это написали?– спросила Мангустина, вложив в свой вопрос восторженную нотку.
–Ну конечно, девочка моя.
–И в этих книгах говорится не только оСвятых Розгах?– поинтересовался Чарли.
–Разумеется, не только, иначе было бы неинтересно. Я приглядываюсь кТэдему без малого два десятка лет. И чего я только не знаю об этом городе!
