Селестен сел рядом и посмотрел Чарли в глаза:
–Беру свои слова обратно: ты вовсе не себе на уме. Ты просто болван, хоть и храбрый – в этом тебе не откажешь.
Чарли непонимающе уставился на него.
–Ты едва меня знаешь – сам же сказал, что я работаю полезным идиотом Академии,– и готов вот так, с ходу доверить мне свою подругу? Похоже, ты меня совсем не слушал. Очень важно иметь рядом человека, готового тебя защитить. Для Мангустины ты являешься щитом. Не позволяй никому отобрать её у тебя – если только она сама об этом не попросит, разумеется. Ты её лучшая защита. И, вполне возможно, она является защитой для тебя.
–Что?– пролепетал Чарли. Он решительно ничего не понимал. К глазам подступили слёзы, и он никак не мог их сдержать.
Селестен протянул ему носовой платок:
–Бесплатный совет от старого дурака. Возможно, в один прекрасный день ты захочешь сказать Мангустине о своих чувствах. Я заметил, как она на тебя смотрит. Думаю, она тебя не отвергнет.
–Не понимаю, о чём это вы,– пожал плечами Чарли, пытаясь взять себя в руки.
–Ну конечно. Подведём итог. Ты продемонстрировал мне храбрость, теперь моя очередь. Вскоре ты поймёшь, что в роли полезного идиота есть свои плюсы. Но сначала расскажешь мне подробно, что это за история с вырванными страницами. Затем попросишь Джун запрячь мою старую тыквину. Совершим небольшую прогулку по городу.
17.Шутки в сторону
–Дети, вам известно, как я разбогател?– спросил Селестен.
Они ехали в тыквине кТэдему.
Мангустина с досадой кивнула:
–Вам платят за то, что вы унижаетесь на вечеринках. Из-за вас для всех тэдемовцев стало нормой издеваться над ребятами из Святых Розог!
С самого начала было ясно, что Мангустина винит Селестена не столько за его историю успеха, которую им постоянно ставили в пример, сколько за то презрение, с которым все относились к ученикам Святых Розог.
–Но они делали это и до меня!– возразил Селестен.– Вообще-то именно благодаря этим издевательствам мне и пришла в голову блестящая идея! Однажды, когда мой тогдашний мучитель заставлял меня пить специально приготовленный по такому случаю сок из гнилой тыквины, бедняжка признался, что больше всего в этой жизни ему нравится измываться надо мной. Тогда я кое-что ему предложил: я прихожу на его день рождения и становлюсь единственной мишенью для всех желающих натравить на меня пирог-ищейку. Моя затея так ему понравилась, что он даже согласился заплатить озвученную мною баснословную сумму!
–Как вы могли на это пойти?!– возмутилась Мангустина.
–Да ладно, было весело!
–Смех – мощное оружие! Действуя подобным образом, вы обратили насмешки против самых слабых. Против нас!
–Спасибо за нотацию, юная барышня, но в то время я был таким же нищим и так же умирал от голода, как вы сейчас. Я с радостью отправился на тот день рождения, наелся до отвала и набил себе карманы. Уж поверьте, мой аттракцион с пирогами-ищейками имел огромный успех, и меня начали приглашать и на другие вечеринки. Однако подлинную известность вТэдеме я снискал, организовав конкурс оскорбительных стихов, целью которых, как нетрудно догадаться, был я сам. Это именно я придумал проводить танцы мальчиков с помпонами во время матчей пожирателей! И я самый известный коллекционер свободолюбивых носков. Хотя на самом деле все носки стремятся сбежать от своей пары – просто есть те, кто принимает вещи такими, какие они есть, и те, кто мирится с буржуазными условностями. Я король насмешек, поэтому больше никто не смеет смеяться надо мной: ведь я сам справляюсь с этим лучше всех!
Селестен Бурпен умолк и помалкивал довольно долго – они успели въехать в город. Воспользовавшись паузой, Чарли восторженно рассматривал одежду знаменитости. Селестен тщательно подготовился к прогулке. Он надел длинный балахон, весь расшитый жемчами, галстук из перьев и боа из алых цветов, подходящее по цвету к его очкам. И разумеется, плащ из белого шёлка, края которого колыхались над землёй, поддерживаемые в воздухе тремя воздушными шариками. Человека, вырядившегося так, невозможно воспринимать всерьёз, хотя в этом наряде и просматривалась определённая элегантность. В этом был скрытый смысл. Селестен Бурпен строил из себя шута горохового – но делал это с шиком.
Селестен аккуратно подкатил к обочине, но Джун отказалась заходить с ними внутрь.
–Мне не нравится это здание, оно воняет!– оправдывалась она, указывая на купол Академии, обрамлённый слишком ровными рядами розовых кустов.
Чарли не мог с ней не согласиться.
–Удачи с этими жирными гнилыми ископаемыми!– пожелала им Джун и подхлестнула единорогов.
Хотя было очевидно, что Джун не до конца понимает значение слова «ископаемое», Селестен всё же доверил ей присмотреть за упряжкой.
–Смотри не наделай глупостей, пока выгуливаешь моих милашек,– напутствовал он.
–Жаль было бы не воспользоваться такой возможностью!– парировала Джун.
–Ну, не наделай слишком много глупостей,– смягчился Селестен. Он раздал дежурившим перед Академией патрульным визитки (в руках охранников карточки громко пропищали «Привет!») и вошёл в здание, аЧарли иМангустина последовали за ним. Ребята, не сговариваясь, надвинули свои шапки-выручалки на глаза, стараясь скрыть лица.
Шагающий впереди Селестен с улыбкой обратился к одному из клерков:
–Добрый день, друг мой! Мне нужна аудитория, и как можно скорее.
–В связи с чем?– осведомился служащий.
–Недостаток юмора во время унижения.
Служащий тоже позволил себе лёгкую улыбку:
–Законом это не регламентировано, но будет весело.– Он окинул Селестена Бурпена снисходительным взглядом – как-никак заметная фигура в тэдемском обществе – и перелистнул несколько страниц в лежащей перед ним толстой книге.– Так, посмотрим… Ага, через двадцать минут есть окошко, могу вам его предоставить. Внесём некоторое оживление в наши трудовые будни. Я даже постараюсь прислать вам людей – отвлечься нам тут не помешает! Вам подойдёт зал Болтливого Людоеда?
–Просто идеально! Благодарю вас, друг мой!– ИСелестен вручил служащему визитку, которая тут же издала пронзительное «Привет!».
Чарли с облегчением обнаружил, что зал Болтливого Людоеда не имеет ничего общего с залом судебных заседаний Академии: этот амфитеатр был оформлен в гораздо менее строгом стиле. Чарли совершенно не хотелось снова возвращаться в помещение, где он узнал о жертве, принесённой ради него бабушкой, и стал свидетелем ареста учителя Лина.
Вскоре трибуны заполнились счастливыми лицами: маги подталкивали друг друга локтями и весело переглядывались, предвкушая развлечение. Здесь собрались добрая дюжина академиков в чёрных костюмах, с золотыми геральдическими лилиями в петлицах, пара-тройка журналистов, всегда готовых состряпать заметку «Необычное происшествие» для «Магического вестника», а также множество зевак – все весело гадали, что ещё выдумал этот придурочный шутник.
