ДюМассакры — оптиматы до мозга костей, у них родня жила по всему Западу и вКесарии, даже один из кардиналов носил такую же фамилию. Обнажить мечи за оптимата, да еще открытого сторонника Синедриона — нет, это было немыслимо! Фабрицио Закан давно променял свое ортодоксальное наследие на мешок с золотом и жирную свиную рульку, и завозил чернорабочих-оптиматов из всех окрестных земель, скупая кабальные контракты у нищих феодалов Лабуанского герцогства и в других владениях. Да что там — он считал людей по головам, как скот, и относился к ним так же. И народ аскеронский платил ему той же монетой.
А виконт Флой… При упоминании об этом вельможе ортодоксы осеняли себя знаком огня и говорили только «Прости, Господи…»
Так что у молодого Аркана тоже не оставалось выбора: единоверцы ухватили бы его за шкирку и всучили бы ему в скипетр даже если бы он отбивался всеми руками и ногами. Да, да, Рем происходил из«той самой семьи», но по сравнению с остальными претендентами на герцогский титул Буревестник выглядел чуть ли не ангелом Божьим, даже учитывая дуроватую аркановскую репутацию. Пока что ортодоксы принимали его игру и делали вид, что пришли по зову сердца, поддержать соседей-Арканов в их мщении против зарвавшегося барона дюМассакра. Ведь спусти ему с рук похищение и пытки одного баннерета, как глядишь — и месяца не пройдет, как баронские воины начнут жечь усадьбы и громить подворья остальных ортодоксов!
«Наших бьют!» — этот клич был всем понятен и не требовал пояснений.
Каждый из аскеронских правоверных аристократов думал примерно так: «Пусть всякий Аркан, по-хорошему, тот еще сукин сын, но — наш сукин сын». В разговорах же собравшиеся под черные знамена воители в кожаных доспехах и шапелях называли Тиберия Аркана Буревестника не иначе как «высочеством» и«герцогом», пересказывая один одному истории о его похождения, обрастающие с каждым разом всё более и более удивительными подробностями. Им всё-таки льстило, что «их герцог» такой необычный человек.
Необычный человек тем временем читал книги, изучал карты, подсчитывал деньги и строил планы.
* * *
—Маэстру! Побережье герцогства Аскеронского — двести пятьдесят верст,— в качестве указки Аркан использовал кинжал.— Мы находимся здесь! Южнее — только владения Флоя, дальше — Проклятые Земли и залив Устриц. Вот здесь, недалеко от реки Скёль — замок моего отца, это сотня верст по прямой. Но…
Рем обвел взглядом собравшихся: они понимающе кивали и смотрели на крупномасштабную карту герцогства, которая занимала практически всю стену бывшего маркизового кабинета. Старые друзья и соратники — нынешние командиры дружины, и аристократы — вожди ополчения, прекрасно понимали, что сотня верст по прямой для армии на марше на самом деле может обозначать путь в два или три раза более протяженный.
—Вот здесь — крепость Ларкеро, у отрогов Берегового хребта. Тут укрепился Децим Аркан Змий. Уверен — там сейчас на полсотни верст окрест пылают поместья сторонников Закана и дюМассакра… Вести приходят с запозданием, но брат нанял несколько вольных компаний и ополчил всех своих людей. Теперь у него армия в несколько тысяч человек. Децим вот вот выступит в поход в силах тяжких, нам навстречу… При этом сумасшедшему барону точно есть чем заняться — отец выдержал первый удар и отбил штурм замка. Мой незабвенный родитель перешагнул через свою натуру и заключил пакт о ненападении с соседями. Теперь, используя их земли как щит для своих владений, он сам перешел в атаку и подкарауливает Массакра на всех дорогах вокруг Аскерона. Мы оказали Аркану Старому услугу, ликвидировав угрозу с моря: гёзы разбиты, дюЖоанары повержены… Не знаю, как себя чувствует их флот, оказавшись без господина, но«мальчики» Флоя даром что разодеты в шелка и бархат — воины и мореходы отменные, и спуску маркизовой эскадре точно не дадут.
Послышались смешки — о странном союзе молодого Аркана с виконтом не судачил только ленивый.
—Но морем мы отправиться не можем?— уточнил Оливьер.— У нас есть «Каракатица», мы могли бы…
—К сожалению — нет! Местные изКрачек говорят: северный ветер будет господствовать еще около двух недель, и даже будь у нас необходимое количество кораблей — столько ждать мы не можем,— Рем подошел к планированию дотошно.— А дробить силы и перемещать их партиями на купеческих гребных галиотах… Нет, не в нашем положении. Если дюГрифон передумает и натравит на нас герцогские галеры изАскерона, мы потеряем всё.
—Орра, значит мы идем на соединение соЗмием!— эмоционально резюмировал Патрик Доэрти, хлопнув в ладоши.— Всегда мечтал увидеть этого человека. Когда выступаем?
—Когда я буду уверен в том, что в тылу всё в порядке,— Рем, прищурившись, посмотрел наЁррина Сверкера, который топтался у окна, время от времени поглядывая сквозь витражное стекло на холм, который очищали от последних деревьев его родичи.
Заметив этот пристальный аркановский взгляд, гном насупился:
—Чего пялишься? Не сверли меня своими зенками, Буревестник, это действует на нервы!— своими широкими плечами он развдинул воинов, которые возмущенно загомонили.— Слушай сюда, Аркан!
Ёррин Сверкер теперь выглядел совсем не так, как в первую встречу сРемом. Кольчуга самого искусного плетения, широкий пояс с серебряными бляхами, кираса с пластинчатой юбкой, наплечники, наручи, поножи и сабатоны — всё тяжелое, массивное, покрытое рунной гравировкой. За пояс был заткнут чекан — старинный, со следами многочисленных битв на рукояти и остром клюве. Между этим воителем и молодчиком в полосатых штанах из забоя не было практически ничего общего! Вся осанка, поворот головы, взгляд, полыхающий голубым огнем — всё это выдавало в тангаре того самого «легендарного вождя».
—Слушайте, вы, Молодой Народ! Слушай и ты, Аркан! Я, Ёррин Сверкер, который не хуже тебя, клянусь тебе, который не лучше меня, признавать тебя моим сувереном и правителем, при условии, что ты будешь соблюдать по отношению кСверкерам наши обычаи и законы. А если нет — то нет!— и с вызовом уставился наРема.— Принимаешь такую клятву?
—Принимаю, верный мой вассал Ёррин Сверкер! Твои беды — мои беды, твои радости — мои радости, и да хранит нас всех Господь!— Аркан протянул руки навстречу гному, и тому ничего не оставалось, кроме как вложить свои лапищи в ладони Буревестника.— Жалую тебя и твою семью бенефицием в виде недр сего холма и нарекаю подземные чертоги в честь первопроходца — Сверкер-Дум! Владей ими, и пусть ими владеют твои дети, и дети их детей, пока продлится ваша служба.
Рем видел, как заиграли желваки под пшеничной бородой тангара — он явно рассчитывал на другую развязку. А вот нехрен думать, что посоветовавшись с одним хромым приятелем, сможешь уделать Аркана! «А если нет — то нет?» Слишком уж много совпадений! Сначала — Крачки, теперь — Сверкеры… Диоклетиан Гонзак — вот кто надоумил и магистрат приморского городишки, и гномов-изгоев присягать именно таким образом, оставляя себе пути для отступления в случае, если «та самая семья»- Арканы, вдруг пойдет вразнос и решит устроить что-нибудь в духе великих основателей рода. Конец Света, например… Или еще какую другую мелкую неурядицу.
