Три десятка всадников, возглавляемые сержантами Шарлем иЛуи, ринулись от леса к мосту. Патрик Доэрти, Эдгар ДюВалье иСкавр Цирюльник с отборными воинами-тарвальцами были уже тут — подле своего господина, прикрывая его щитами и сопровождая в сумасшедшей атаке на ворота. Почему это стало возможным?
Потому что ортодоксы, сколотив из сосновых стволов лестницы, наконец-то дотащили их до кромки леса, и устремились на штурм одновременно, с двух сторон, как раз в тот момент, когда закатное солнце готово было закатиться за горизонт. Атаке подверглись самые дальние от ворот участки стены. Воины в кожаных доспехах и шапелях тащили на спинах вязанки хвороста и длинные лестницы преодолели открытое пространство, забросали ров и полезли вверх, пользуясь тем, что большая часть гарнизона сгрудилась на барбакане, наблюдая за ходом дуэли.
Если бы среди воинов дюЖоанаров было больше опытных латников… Если быВиктор не погиб, и вместо леди Амалии и леди Жаклин обороной руководил мужчина — хотя бы тот же дюЛегрос, который подбадривал своего старшего сына воинственными криками на мосту… Если бы, если бы!
* * *
Сеча в воротах была страшной. ДюЛегрос всё-таки сумел сплотить вокруг себя несколько юных воинов и замковых стражников, чтобы дать отпор ортодоксам и аркановским дружинникам. Теснота, фургоны — всё это не позволяло опустить решетку и закрыть ворота, и при этом сводило на нет численное преимущество нападающих.
Увидев, что установилось шаткое равновесие, которое вот-вот могут переломить набегавшие из донжона воины-оптиматы, Рем оскалился: черт знает, как обстоят дела на стенах, они должны выбить врага из ворот прямо сейчас!
—Хо-о-оп!!!— заорал он.
Дружинники — те самые, из ребят Оливьера, которые помнили еще ужасы красного корабля, и другие — перенявшие опыт у старших товарищей, синхронно шагнули вперед, толкнули щитами в едином порыве и выдохнули:
—Давай-давай!
—Хоп!— снова шаг, и снова удар щитов, сбивающий с ног, ошеломляющий…
Короткие колющие выпады фальчионами и мечами, и слитный рёв:
—Давай-давай!!!
—Хоп!— Рем сменил шестопер на трофейный щит, и теперь толкал в одном порыве с соратниками.
Когда свод воротной арки закончился и впереди замаячил внутренний дворик замка, Эдгар дюВалье, прикрывавший тыл и приканчивавший вражеских подранков, выкрикнул:
—Ступеньку!
Аркан понял его без лишних слов, выдохнул:
—Смена!— и убедившись что его место в строю занял Шимус — один из неугомонных южан-орра, встал на одно колено и хлопнул себя по плечу латной перчаткой:— Давай, Эдгар!
ДюВалье разбежался настолько, насколько позволяло тесное пространство под барбаканом, и с силой оттолкнулся от подставленного Ремом плеча и взмыл ласточкой в воздух, преодолевая линию сражающихся. Сделав сальто в полете, рыцарь-ренегат едва коснувшись ногами каменных плит замкового двора, закрутился среди обороняющихся стальным вихрем у самой земли, подрубая ноги и создавая целую просеку в рядах воинов марки.
В брешь кинулись ортодоксы, сражение превратилось в свалку, и чаша весов склонилась в сторону более многочисленных и свежих воинов Аркана. Вырвавшись на простор двора, Рем огляделся — на башнях замка трепетали черные знамена с красным черепом, из бойниц выбрасывали тела в коттах цветов дюЖоанара.
—Подлец! О, подлец!— на каменных плитах лежал дюЛегрос, и изо рта его текла кровь.— Ненавижу…
—Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: «разрушайте, разрушайте до основания его!» — Рем не знал, кто такой Едом, и слыхал оИерусалиме только в прежних легендах, но здесь, на поле битвы, в отблесках разгорающегося пламени твердыни дюЖоанаров, эти слова изПисания пришли ему на ум сами собой.— Вы сами выбрали такую судьбу, обратив своё оружие против Арканов и приступив к нашему замку вместе с дюМассакром!
«Кровная месть» — эти слова были произнесены не им. Не он начал вендетту… А закончить ее можно было только одним способом: убить всех, кто может обнажить оружие против его отца, братьев, сестры. А значит…
—Отправляйся в ад, дюЛегрос!— сказал Рем устало и с размаху воткнул клинок под забрало рыцарю.
Донжон пал спустя четверть часа — у него просто не осталось защитников.
III
Игры кончились — к бывшей резиденции маркизов дюЖоанаров, которая, как оказалось, носила поэтичное название «Цитадель Чайки», маршировала армия коннетабля Бриана дюГрифона.
Стальная змея, состоящая из людей, лошадей, доспехов, клинков и знамен вилась по лесной дороге, постепенно взбираясь по пологому склону холма к замку. Аркан прикинул, что армия коннетабля состояла никак не меньше, чем из пяти или семи тысяч воинов. Бок о бок двигались герцогская гвардия и так называемые «вассалы короны», нетитулованные имперские рыцари-башелье, которые получали свои наделы за военную службу, присягая только и исключительно Императору.
Последние три десятка лет Императоров вКесарии попросту не было, и башелье предложили свои услуги местным правителям, клянясь в верности не конкретному человеку, а скипетру — княжескому, герцогскому… Теперь их следовало называть не«вассалами короны», а«вассалами скипетра». На взгляд Рема это было несусветной глупостью: а если скипетр возьмет больной ублюдок типа дюМассакра и прикажет сжигать деревни с жителями или мучить маленьких детей?
Так или иначе — местоблюстителем герцогского престола по обычаю всегда был коннетабль, так что и армия подчинялась ему. Кроме герцогских сил, дюГрифон вел с собой и личную дружину — знамена с его эмблемами в виде мифического полуорла-полульва, виднелись в самом авангарде. Гремящей и пылящей колонной войско приближалась к взятому несколько дней назад замку дюЖоанаров. Его, Рема Тиберия Аркана Буревестника, замку!
—Монсеньор!— это обращение на западный манер слегка бесило баннерета, но деваться было некуда — еще сильнее его бесило «ваше высочество».— Монсеньор! Какие будут приказания?
—Накройте стол прямо тут, на барбакане. Я так и не попробовал знаменитого жоанарского выдержанного вина! И пошлите кого-нибудь… Шарль, попроси маэстру Доэрти встретить коннетабля. Патрик — благородный, и тем паче — капитан, моя правая рука… Это будет прилично. Пусть пригласит дюГрифона сюда, ко мне. За обедом переговоры пойдут гораздо продуктивнее…
—Переговоры?— Шарль, старый вояка, был уверен, что столкновения не избежать.
Аркан же вел себя довольно беспечно — и это удивляло верного вассала. Но, не сказав ни слова, сержант устремился вниз по винтовой лестнице. Рем вздохнул полной грудью: всё-таки червь сомнения точил его душу. Нет, он не опасался штурма: во время взятия этого замка ортодоксы не повредили укрепления, и сейчас твердыня, битком набитая воинскими припасами и продовольствием, могла показать зубы. Да и гарнизон рос день ото дня — ортодоксы юга герцогства продолжали присылать людей: по пять, десять, двадцать от каждого хутора, деревни, городка.
