Тягостная пауза повисла над площадью. Все взгляды скрестились на молодом Аркане, когда он в несколько шагов пересек крыльцо, встал на колени перед своим отцом и чуть ли не насильно вложил свои руки, сжимающие скипетр, в его ладони:
—Я, Рем Тиберий Аркан, герцог Аскеронский, который ничем не хуже тебя, от лица всех людей Аскерона, которые так же хороши, как и ты, клянусь тебе, Сервий Тиберий Аркан, который не лучше нас, признавать тебя нашим господином, сувереном и правителем, при условии, что ты будешь соблюдать все наши свободы и законы — Божьи и человеческие. А если нет — то нет!
И, встав в полный рост, выкрикнул:
—Ис полла эти деспота! На многие лета, господин!
Тишина стала звенящей. Воздух как будто загустел, даже ветер прекратился, смолкли крики птиц и шелест деревьев. Пока еще никто не понимал, что произошло, но ощущение необратимости накатывающих перемен было таким мощным, таким явственным, что, казалось, оно вот вот проявится, обретет осязаемый облик.
—Аксиос!— вдруг провозгласил Экзарх, шагнув вперед.— Аксиос! Достоин!!! Ис полла эти Деспота!
До ортодоксов дошло спустя секунду, и экзальтация достигла наивысшего своего предела. Суровые ополченцы обнимались, плакали, славили Бога и подбрасывали в воздух головные уборы, и орали «Аксиос», «Виват, Аркан» и«С нами Бог» до хрипоты.
—Ты хотел власти?— Рем встал на ноги, и сунул в руки отцу скипетр.— Теперь это твоя проблема.
И со страшной улыбкой на лице прошел к своим братьям и встал рядом с ними.
—Как вам мой финт ушами?— вот что он спросил.
А кардинал Ибсен — совсем еще новичок вАскероне — в это же самое время ухватил за локоть абсолютно одуревшего от происходящего Бриана дюГрифона и вопрошал:
—Что произошло, коннетабль? Что случилось? Что сделал этот сумасшедший юноша? Почему эти люди на площади так ведут себя?
—Что произошло?— переспросил дюГрифон совершенно осипшим голосом и задумчиво разгладил усы.— Да ничего особенного. У нас тут ортодоксы Деспотию только что провозгласили, только и всего…
* * *
Конец третьей части
