И потряс в воздухе булькающим кожаным сосудом. Таможенники синхронно облизали пересохшие губы и один из них спросил:
—Магические артефакты, наркотики?
—Спасибо, не надо,— ответил Рем.
—А?! Спрашиваю — артефакты, наркотики везете?
—Нет, в основном — украшения, ткани, сувениры, парфюмерия. Всякий женский товар,— откликнулся Коробейник.
—Черт с вами, давайте свою подорожную и своё вино… Франц, сходи за чернильницей и печатью!
Франц прямо на шершавом бревне шлагбаума поставил соответствующую отметку и, подышав на печать, сделал оттиск на документе.
—Сами открывайте,— буркнул он итут же присосался к бурдюку.
—А ну, дай сюда!— потянулся за вином старший товарищ.
Микке без труда сдвинул шлагбаум в сторону, давая возможность каравану проехать. Когда таможня осталась далеко позади, Аркан буркнул:
—Порядочки у них, однако! Даже вСмарагде я такого не видал!
* * *
Впечатления от удивительных и невероятных нравов Западных провинций продолжали сыпаться на путешественников как из рога изобилия. Никто кроме Гавора раньше не странствовал в составе торговых караванов, и потому все увиденное было в диковинку. Аркан в бытность свою вагантом ходил пешком или катался на почтовых дилижансах, а это совсем не то, что сопровождать набитые дорогостоящим товаром фургоны. Открыв для себя специфику подобных путешествий он, не особо стесняясь в выражениях, сказал:
—Курва! Внутренние таможни.
Гавора переполняли эмоции:
—Как почил вБозе последний император — каждый обдристанный барон, у которого замок больше похож на сортир во дворе у порядочного хозяина, а изземлевладений — куча дерьма и яма с испражнениями, считает своим говенным долгом поставить сраную таможню!
Микке восхищенно крякнул, оценив по достоинству такой шедевр фекального словотворчества, аРем, поглядывая на корявый сруб у обочины, четырех стражников с ржавыми алебардами и деревянные рогатки поперек дороги, попытался поразмышлять вслух:
—Неужели непонятно, что они так убивают торговлю и взвинчивают цены? Какой дурак поедет по земле, где нужно платить на каждом углу? Куда смотрит здешний герцог?
—На задницу очередной молоденькой любовницы,— внезапно подал голос дюВалье.— Старый козел дюПюс предпочитает, чтобы страной управляли бароны, а сам он проводит время на соколиных охотах и пирах. Но, могу вас уверить, маэстру — такая картина не только в герцогстве Лабуанском. От залива и доКесарии, до самых берегов Рубона Великого графья, барончики и маркизы становятся самовластными правителями в своих феодах и плевать хотели на центральные власти. Герцоги и принцы для них не авторитет.
Рем прищурился:
—А кто для них авторитет?
Эдгар дюВалье пристально посмотрел на молодого Аркана, и вего рыбьих глазах, кажется, промелькнуло что-то вроде уважения:
—Какой правильный вопрос, маэстру. А что вы сами-то думаете?
—Синедрион?— предположил Рем.
—Синедрион,— кивнул воин.— Им всё это на руку.
До таможни они ехали молча. Стражники отодвинули рогатки, посмотрели подорожную грамоту, истребовали мзду и один из них, самый молодой, шмыгнул носом и сказал:
—Будьте осторожны, господа торговцы. Пять баронств вдоль тракта — отсюда и насевер — голодают. Засуха! В лесах полно бродяг, которые прирежут вас за кусок хлеба…
—А вы, я смотрю, не отощали?— спросил Гавор Коробейник.
—Мы — люди барона. Он закупает провизию вАскероне и доставляет ее прямо в амбары замка. Нам приходилось разгонять чернь древками алебард, когда они пытались остановить караван с продуктами. Ну, я вижу, вы люди бывалые, разбойники вам не страшны… Всего хорошего!
Фургоны заскрипели и двинулись дальше. Рем молчал, обдумывая услышанное. Микке заговорил сЦелером — одним из возниц:
—А что, здесь ведь течет река?
—Скёль течет, верно,— отвечал ветеран.
—А паводок был весной?
—Известное дело — был. Вода поднималась до самых порогов домов — это вЗаводи. Снега вБелых горах тают каждую весну, и паводок — каждую весну. Иногда сильнее, иногда слабее…
—А засухи часто?
—Раз в пять лет примерно,— Рем уже понял, к чему клонит северянин, а вот Целер — видимо, нет.
Микке покачивался в седле своего битюга и шевелил губами, что-то придумывая и рассчитывая. Все северяне были помешаны на двух вещах: на море и насельском хозяйстве. Даже самые свирепые воины и лихие мореходы не гнушались во время редких визитов в отчий дом полоть брюкву или возиться с телятами и козлятами.
Они как раз проезжали чахнущую от засухи деревеньку, дворов на двадцать. Убогие глинобитные домишки с соломенными крышами без печных труб покосились и грозили развалиться, худые собаки вяло грызлись в тени у плетня, женщина с серым лицом крутила скрипучий ворот колодца — картина была угнетающей. Караван вызвал вялый интерес двух беззубых, бедно одетых дедов на завалинке, которые, завидев притороченные к седлам Эдгара иРема характерные шлемы-шапели вдруг принялись страшно ругаться:
—Заклейменные скоты, будьте прокляты вы иваши дети до седьмого колена! Кровопийцы! Еретики! Кара Господня на вас и наваши земли!
—Доброго дня! Чего вы злословите нас, почтенные маэстру?— не выдержал Аркан.
—Тимьянский волк тебе маэстру, скотиняка! От вас, от вас все беды! Господь попускает горести на землю за грехи наши тяжкие, за отступления от закона святого! Правду говорят — выжигает себе сердце всякий ортодокс клеймением, и нет в нем жалости… Говорят, через границу у вас полные закрома, вАскероне хлеб дают свиньям, а тут — дети от голода пухнут!
—Так придите — и купите хлеба!— удивился Аркан.
—В своем ли тыуме, ортодокс? Откуда у нас деньги? Четыре дня барщины на барона в неделю, и десять сребреников чинша, и сгоны, и подымное — герцогу… И десятина — на мать нашу церковь оптиматского закона! Оскудел народ!
—ААскерон-то тут причем?— снова спросил Рем.
—Так жрете от пуза, а тут дети… Бегут мужики к вам, а тут дети от голода…
—Слушай, маэстру, то есть — ваши мужики бросают детей и бегут к нам — а виноват, получается, опять Аскерон?
—Вот, вроде ортодокс, а соображаешь! Расплодились в герцогстве приморском еретики, и немногие верные, что у вас живут, тоже заразе поддались — носят бесовское платье, следуют бесовским обычаям… Видное ли дело — воду сквозь огонь пропускать и мыться каждый вечер? У нас — колодцы пересыхают, земля трескается от суши великой, а увас — изливают воду на тело свое удовольствия ради!
Аркан мог бы рассказать про микроклимат и осадки, которые сдерживают прибрежные горные гряды, и про пользу регулярного мытья и кипячения, и даже разразиться цитатами изУстава Надлежащего — но нестал. Только ударил пятками лошадь в бока и тихонько выругался:
