—Курва…— а потом добавил громко:— Хорошего дня, маэстру! Надеюсь, скоро пойдет дождь!
—Тимьянский волк тебе маэстру, еретик!— донеслось ему в спину.
Будучи вагантом — свободным студентом, Рем бывал в одном из самых больших городов Империи — этом самом Тимьяне, притом — в особой его части, в университетском квартале. Тимьян прослыл местом особенным: вольнолюбивым, шумным, просвещенным. Там смешались разные верования и народы: можно было встретить южанина-орра, бородатого гнома и надменного эльфа изТуринн-Таура, популярского толкователя в яркой одежде и оптиматского монаха с бритой головой. А потому — глубинка оптиматского Запада произвела на молодого Аркана убийственное впечатление. Он ведь думал, что знает оптиматов — поскольку общался с дюКерванами и дюСенье и другими семьями Аскерона, и сидел с ними в одном трюме, и наблюдал за толпами мигрантов в городе. Оказалось — ни черта он незнает.
От горьких мыслей его отвлекли какие-то хлесткие, ритмичные звуки и монотонные завывания, прерываемые истеричными выкриками. Прислушавшись, Рем различил слова молитвы, и фанатичные призывы:
—Умерщвляйте плоть, грешники! Кайтесь, кайтесь иГосподь пошлет спасение! Умерщвляйте плоть!
—Эт-то что еще за чертовщина?— вырвалось уАркана.
Эдгар дюВалье изволил ответить:
—Флагелланты. Самобичеватели. Молят Господа о ниспослании дождя, чтобы выросли хотя бы овощи на огородах, грибы и лебеда — это поможет пережить зиму…
Процессия раздетых до пояса мужчин брела по обочине дороги. Во главе шагал крупнотелый лысый человек, который охаживал свои мясистые бока плеткой с несколькими хвостами так сильно, что в стороны летели брызги крови.
—Покайтесь!— кричал он, и вся процессия начинала с удвоенной силой калечить самих себя.— Покайтесь!
УАркана на лоб полезли глаза: такого он еще не видел! Смотреть на это было просто невыносимо, а потому он направил коня к головному фургону и сказал Гавору, который восседал на облучке и правил повозкой:
—Давай ускоримся, друг мой, тошно мне, веришь?
Гавор Коробейник прекрасно понимал аристократа — он исам старался бывать в исконно-оптиматских землях только по большой необходимости, и потому щелкнул хлыстом и лошадки прибавили шагу. Уже когда караван покинул деревеньку, Микке, поравняв своего битюга с аркановским конем, задумчиво проговорил:
—Зач-че-е-ем они бьют са-а-ами себя, а некопают водохрани-и-илище, или кана-а-алы, чтобы весной было вдоволь воды-ы?
Аркан не знал что и сказать — вопрос был не вбровь, а вглаз. Ответ пришел от необычно разговорчивого в этот день Эдгара дюВалье:
—Если бы они принялись копать водохранилище, вместо того чтобы обвинять кого угодно в своих бедах — то мигом стали бы ортодоксами, маэстру Ярвинен.
—Как вы, мэстру дюВалье?— спросил Рем.
Уважения во взгляде воина стало еще на самую каплю больше:
—Именно. Как я, маэстру Аркан.
VI
—Убийство неверного — не грех! Это путь на небо!— чистый, искренний голос Рем услышал издалека.
Оси фургонов скрипели, шумели кроны деревьев по обеим сторонам дороги, цокали копыта лошадей — но звонкий тенор игнорировать было невозможно:
—Убивайте неверных везде, где только увидите — и займете место под сенью крыл Феникса, в небесных чертогах!
—К оружию,— сквозь зубы процедил дюВалье.
Гавор, Целер иТранквил тут же надели шапели, переложили поближе арбалеты, шестоперы и кистени. Микке и так был в шлеме — простой округлой железной шапке, и ему оставалось только опустить стрелку, которая защищала нос, и достать меч из ножен. Аркан шлемы не любил — но голова была дороже. Поля шапели, к тому же, отбрасывали тень на лицо — какая-никакая а дополнительная маскировка. Клинок он держал обнаженным, у бедра.
—Это путь на небо!
Эдгар дюВалье управлял лошадью одними движениями ног, поскольку в руках сжимал холодно поблескивающие клинки. Он двигался впереди каравана. Лес кончился, дорога теперь пролегала через залитый солнцем луг. Прямо у обочины, на крупном валуне стоял человек в белой хламиде, худой, без единого волоса на голове. Его ясные голубые глаза были широко открыты и смотрели в небесную вышину. Руки, сложенные в символ Феникса, простирались над толпой грязных и оборванных людей. Рем присмотрелся — среди нищих и бродяг нет-нет да ипопадались крепкотелые молодчики в стеганках или жилетах из дубленой кожи.
—Дочь Аскерона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!— эти строчки, произнесенные фанатиком-оптиматом были хорошо знакомы молодому Аркану.
НоАскерон? Почему он сказал — «Аскерон»? Это ошибка одного странствующего проповедника, или…
В полном молчании караван двигался за спинами толпы, внимавшей жестоким словам. Напряжение повисло в воздухе, Рем до боли сжал рукоять меча. Солнце, светившее ярко, вдруг спряталось за тучу, потемнело, подул свежий ветер, раздувая подобно крыльям полы белой хламиды проповедника. Он опустил взгляд с небес на бренную землю, и, наверное, удивился бы меньше, обнаружив дьявола во плоти! Аскеронские ортодоксы были прямо здесь, как будто Феникс откликнулся на его слова! В глазах фанатика мелькнула незамутненная ненависть:
—Убийство неверного — не грех! Это путь на небо!
Толпа стала оборачиваться — в считанные секунды переполненные религиозным рвением мужчины и женщины, стоило им только рассмотреть, на кого указывал перст проповедника, превращались в лютых зверей. Наливались кровью лица, пальцы искали камень, палку, любое оружие…
Здесь было человек двести, не меньше!
—Фургоны — к лесу! Всадники — за мной!— дюВалье знал свое дело.
Возницы защелкали хлыстами, лошадки рванули вперед, окованные железом колеса понесли повозки к темнеющему впереди лесному массиву. Аркан иМикке пристроились справа и слева от рыцаря-ренегата, горяча коней. Это требовало огромной смелости — смотреть, как огромная масса внезапно потерявших рассудок людей несется на тебя, мечтая растерзать!
—Много скорбей у праведных — и отвсех их избавит Господь!— как обычно в тяжкие минуты Рем вспоминал Писание.
—Хранит Господь все кости их, ни одна из них не сокрушится!— вдруг подхватил дюВалье и пришпорил коня, беря разгон .
— Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат!— Рем занес руку с мечом для удара.
В ушах свистел ветер, кони перешли в галоп, три всадника мчали навстречу толпе. Боковым зрением Аркан увидел замершее в торжествующей гримасе лицо оптиматского клирика. Его глаза были черными — без белков! Как у тех чертовых эльфов!
Эдгар дюВалье взмахнул клинками — как жнец косами, и проложил кровавую просеку среди беснующихся фанатиков. Камни и палки летели во всадников — но тщетно. Микке рычал что-то свирепое, орудуя широким и длинным мечом, не особо разбирая, по кому попадают мощные удары, усиленные скоростью движения ломового коня.
