Перед самым отъездом Разор повел молодого Аркана за дом, туда, где возвышался отвесной утес, защищающий усадьбу от злого ветра.
—Сюда!— небольшая ниша в скале оказалась входом в пещеру более обширную.
Ее своды были выложены кирпичом, а путь преграждала кирпичная же стена со стальной дверью. Загремев массивным замком, старый воин отворил дверь. Рем высек огонь и зажег факел.
—Взгляни, Тиберий!— широким жестом Разор обвел свою сокровищницу.— Я вложил сюда всё, добытое в походе.
В идеальном порядке тут стояли комплекты кожаной брони, круглые шлемы, щиты, клинки и дротики. Имелась и конская сбруя, и удобные ранцы, и сапоги всех размеров, непромокаемые плащи и прочий скарб, который делает солдатский быт чуть менее мерзким.
—Вольная компания ни вчем не будет нуждаться,— полковник явно гордился собой.
Молодой аристократ отцепил от пояса кожаный мешочек с монетами и сказал:
—Вот, мой посильный вклад. Будет еще — как только вернусь сСевера. Я перед тобой в долгу, Разор.
Полковник без ложного благородства сграбастал золото и сказал:
—Только подними знамя сКрасным Дэном — и мыпридем, Аркан! И вывернем всех подлецов наизнанку — как наНизац Роск и вДоль Наяда. И хорошо подзаработаем. Верно я говорю?
—Борьба за правое дело и золото — лучше чем просто борьба за правое дело, а, Разор?
—Ага. И чем просто золото — это уж точно.
Снова заскрипели колеса фургонов, зафыркали лошадки, зацокали по дорожным плитам подковы. Караван двигался кДымному перевалу, а ветер качал вереск, гоняя зеленые волны над пустошью.
* * *
У моста через полноводную и бурную Бланку скопилось множество повозок, кибиток, фургонов, крестьянских телег. Без пошлины и вне очереди стража пропускала только дворянские экипажи, всадников-аристократов, а еще — герольдов, гонцов и чиновников, путешествующих по государственной надобности.
Народ ворчал и бурчал, но терпел. Мост-то здесь был один — старый, позднеимперской постройки, с массивными каменными опорами, толстыми перекрытиями из дубовых бревен, крепким настилом. Здесь запросто могли разминуться два экипажа, и еще осталось бы место, а запаса прочности хватило бы нанепрерывный поток транспорта. Но, по какой-то неизвестной причине, чиновник пропускал единовременно только одну повозку с каждой стороны.
За этим строго следили бдительные воины в красно-синих коттах.
—Люди герцога Людовика дюМонтрея. Его земли — Монтанья — на той стороне реки, он правит железной рукой, не точто размазня дюПюс. Уплатив пошлину здесь, вы небудете терять время на внутренних таможнях… Бароны и пикнуть боятся, знают, что будут раздавлены. Гвардия герцога — вон те молодчики в одинаковых доспехах — сильнее любых трех местных баронских дружин, а если учесть, что с мощным кланом дюБенак молодой Людовик породнился путем династического брака, и уже заделал супруге троих детей — то, пожалуй, можно сказать, что герцогство Монтанья — самое централизованное и крепкое наЗападе…— Гавор Коробейник трепал языком с удовольствием, ведь в длиннющей очереди делать всё равно было нечего.— Но проверяют дотошно. Боятся ревизоров! Если те обнаружат контрабанду — не миновать виселицы.
—И что — на лапу не берут?— удивился Аркан.
—Берут, как не брать?
—Так виселица же…
—Так дорого берут!
—Однако, логика…— покачал головой Рем.— Я прогуляюсь, осмотрюсь, что за народ тут стоит… Микке — особенно не высовывайся, и вообще — надень шапель, за ортодокса сойдешь, и побашке не получишь. Здесь могут дежурить шпионы недоброжелателей твоего дядюшки…
Аркан снял с головы шлем с металлическими полями и протянул его северянину, снял надоевший шаперон, который выполнял роль подшлемника, и швырнул его в фургон. За кобылкой взялся присмотреть и поухаживать Транкил, так что Рем о животинке не беспокоился.
Очередь была действительно впечатляющей, а повозки всё прибывали и прибывали. Перед мостом развернулся настоящий табор — торговый люд разбивал палатки и шатры, отчаявшись перебраться вМонтанью до ночи. Над кострами уже булькали котлы, насыщая воздух сытными запахами, на вертелах жарились целые тушки птиц и мелких животных, торговцы открывали припасенные на такой случай бочонки пива и мехи с вином.
Со стороны небольшой рощицы доносились звуки музыки: выбивал частый ритм барабан, пела скрипка, звенела мандолина. Мелодия показалась Рему знакомой — и ондвинулся туда. Приходилось протискиваться между жующими овес лошадьми, которые флегматично, хотя и неодобрительно косились на молодого аристократа, перепрыгивать ящики, свертки и бочонки, распихивать купеческих слуг и ругаться с охранниками.
Наконец, он вышел на опушку и замер. После грязи, серости, жира и кожи торговых караванов буйство красок, которое предстало его глазам просто шокировало! Каждая кибитка, каждый фургон были украшены колокольчиками, флажками, гобеленами и гирляндами. Тенты из крашеной материи выстраивались в семь цветов радуги: красный, оранжевый, желтый, зеленый — и все остальные, в известном порядке. Народ тут хозяйничал такой же — яркий, необычный! Одно слово: циркачи!
Это и вправду был передвижной цирк. И артисты не теряли времени даром: они репетировали. Жонглеры перебрасывались здоровенными кеглями, канатоходец натянул проволоку меж двух деревьев и проделывал совершенно невероятные вещи в воздухе. Мимо замершего в тени фургона Рема прошел дрессировщик, что-то выговаривая огромному черному медведю, которые брел рядышком с хозяином с видом совершенно виноватым — на двух задних лапах. В передних конечностях он держал ведро с сырой рыбой, которой время от времени закусывал.
Музыканты, которые устроились под раскидистой лиственницей, прекратили на время играть и барабанщик крикнул:
—Э-э-э-й! Сайа!
Аркан вздрогнул: не могло быть такого совпадения!
—Сайа, где тебя черти носят? Кто вместо тебя танцевать будет? Девочки ждут, музыканты ждут!
—Да, Сайа, мы ждем!— танцовщицы скучали тут же — стройные, ярко накрашенные, в свободных цветастых платьях.
Возмущенный девичий голос выкрикнул откуда-то из утробы голубого фургона — того самого, у которого остановился Аркан:
—Пусть Пряник танцует!
Медведь удивлено рыкнул и помотал головой. Это его звали Пряником, и отидеи танцевать он был не ввосторге.
—Прянику одежда не нужна! А мне — нужна! И какой-то идиот завел моду воровать мои вещи! И язнаю как зовут этого идиота, верно, Иган?
—А чего сразу Иган?— канатоходец спрыгнул на землю, иРем увидел, что его маленькие масленые глазки забегали.— Чего Иган, красавица?
—Я когда-нибудь завяжу тебе твой стручок на узел, так и знай!— снова раздалось из фургона.— И вообще — уйду я отвас гулять! Сами танцуйте!
Материя тента зашевелилась и оттуда спрыгнула девушка — чуть ли нена голову Аркану.
