Микке возмущенно вскинулся, но был остановлен жестом Аркана:
—Если наСевере не было голода, то идти на верную смерть из-за зерна и вяленой рыбы — это вершина глупости. Я неверю, что твои соотечественники откровенно глупый народ.
—Не глу-упый, да!
—Значит — у меня есть только один вывод…— Рем выжидающе посмотрел на своего брата.
Священник кивнул:
—Мы снова столкнулись со сверхъестественным. Страшные дела творятся на твоей Родине, Микке Ярвинен!
Северянин только понурил голову и сжал свои мощные ладони в кулаки.
—Нам нужно к дя-адюшке Вилле! Он оди-ин может разобраться во все этом, и навести порядок!
Эдгар дюВалье всё это время внимательно слушал их речи, и кивал, соглашаясь. Когда все завершили высказываться, рыцарь-ренегат проговорил:
—Как быть с погибшими? Нужно похоронить их останки, но мыне сможем справиться вчетвером… А если промедлим — их растащит воронье и звери.
Мужчины переглянулись. Только Флавиан оставался невозмутимым:
—Господь поможет. Не растащат. Езжайте, я вас догоню,— он опустился на колени, прямо в снег и замер, сложив руки в молитвенном жесте.
—Едем,— Рем, едва коснувшись стремени ногой, взлетел в седло Негодяя, который возмущенно заржал.
Микке иЭдгар дюВалье последовали его примеру — и лошади неспешным шагом двинулись к реке. Священник догнал их через каких-то три версты: его конь мчал галопом, полы сутаны развевались за спиной Флавиана будто крылья, а над мысом, где стояла несчастная Оула, сияло солнце, в товремя, как и река, и берег, и зимний морозный лес, покрытый снегом и ледяной коркой, все еще находились под покровом серых туч.
* * *
Когда Микке говорил, что рядом сБайарадом нет вулканов он вцелом был прав. Одного взгляда с высоты окрестных сопок было достаточно, чтобы понять — город сам весь находится в старом, давно остывшем кратере гигантской огненной горы. Рем был достаточно начитанным, и прилежно учился в университете, а потому смог сделать такие выводы. Неправильной формы окружность около десяти верст в поперечнике, окруженная каменными природными стенами из базальта, центр которой занимало пресноводное озеро — вот как выглядело то основание, на котором стояла столица Севера.
Удивительным образом причуды деревянного зодчества народа саами вписывались в этот природный феномен. Базальтовые торосы были увенчаны стенами и башнями, срубленными из вековых лиственниц, семь огромных дубовых ворот, покрытых затейливыми узорами, вели в семь городских кварталов, каждый из которых являлся вотчиной одного из великих кланов. Сорса, Корхонены, Лаури, Поолы, Ранта, Ахо, Линдстрёмы пытались перещеголять друг друга высотой огромных теремов в три, четыре, пять этажей, сложностью крыш, маковок и куполов из дранки, вычурностью резьбы и яркостью эмалей.
Но исемь кланов, и ихвассальные семьи считали делом чести отправлять лучших мастеров и тратить средства на ремонт и украшения Дома Эндускунты — общего собрания всех северных земель. Его крыша сверкала золотом! Говорили — в незапамятные времена ее заказали у гномов, и теперь Дом сиял в солнечных лучах подобно пожару в самом центре города.
—Красота-то какая!— не смог сдержать себя Рем.
Три Холма Аскерона были прекрасны, и кипучая Смарагда — тоже, иДоль Наяда обладала своим, волшебным очарованием. Но иБайарад, несомненно, являлся одним из рукотворных чудес этого мира!
Микке Ярвинен приосанился, преисполняясь гордости за соотечественников и себя лично:
—Во-он там, видишь терем с лебедями на коньках крыш? Это мой дом, это дом Вилле Корхонена! Самый высо-окий вБайараде, не считая Эндускунты, коне-ечно! Мы должны поспешить туда, к моему дяде! Пусть собирает совет! Распри подожду-ут, когда гибнут саами!
Всадники пустили лошадей рысью. Здесь дорога, определенно, имелась: ее роль исполняла насыпь из камней и грунта, которая вела к одним из семи ворот Байарада. Движение было оживленным — тянулись груженые всякой всячиной сани, запряженные косматыми пони и — о чудо!— оленями. Лихо скользили на лыжах ражие северные парни и дебёлые румяные молодки, изредка попадались и верховые — в основном одоспешенные воины с исполинскими секирами в седельных петлях.
—Микке Ярвинен!— выкрикнул вдруг один из них.— Ты лиэто?
И залопотал на саамском так, что снова Арканы и дюВалье не расслышали ничего кроме «лайлакукколо» и«тролололойлоло». Этот молодой воин был похож наМикке как родной брат — такой же мощный, широкоплечий, гигантский, блондинистый и румяный. Северяне не чинясь спешились и кинулись друг другу в объятия. Они хлопали друг друга по плечам так, что гул стоял на всю округу, восторженно воздевали руки к небу и ощупывали одежду и снаряжение, и хвастались и смеялись. Однако, спустя короткое время, Микке указал себе за спину — в сторону Оулы, тревожно проговорил что-то, а потом помахал рукой своим спутникам:
—Это Рем изАскерона, Эдгар изАскерона иФлавиан, странствующий миссионер, посланец Экзарха Аскеронского!
—Так ты сделал это!— восхитился встреченный северянин и немного неуклюже, но сдостоинством поклонился:— Я — Уве Корхонен, сын Вилле Корхонена и кузен Микке Ярвинена, мое почтение! Маэстру, мы уже думали устраивать заочные похороны по этому парню, но мой отец только отмахивался. Он всё время говорил, что Микке не так прост, и сделает всё как надо — в свое время! И, да хранит его, меня и всех нас Дорога Лебедей, старик был прав! Вы очень, очень вовремя. Скорее, за мной, пока Сорса не очнулись!
—Сорса?— удивился Микке.— А поч-чему они-и…
—Рысью!— рявкнул Уве Корхонен, вскочил в седло и ударил коня пятками в бока.
Микке последовал его примеру, и аскеронцы не стали проявлять норов — направили лошадей за северянами. И незря! Когда они подъезжали к воротам, на той самой сопке, где они стояли совсем недавно, взметнулась в воздух снежная поземка, раздались воинственные крики и большой отряд тяжеловооруженных всадников перевалил гребень возвышенности, и устремился к городу. Над головами всадников развевались знамена, изображающие летящих уток.
Пожалуй, эти утки были опаснее иных коршунов!
—Здесь — квартал Лаури!— Уве Корхонен указал рукой на прибитые с обеих сторон от ворот щиты с изображением венка из лавровых листьев.— Они блюдут нейтралитет до собрания Эдускунты, к ним Сорса не сунуться!
И точно — из ворот один за другим побежали пешие воины со щитами и копьями, становясь по обеим сторонам дороги. Они пропустили путников и сбили плотный строй, перегородив проход к воротам. Командир Лаури — плотно сбитый крепыш с рыжей бородой вышел вперед и крикнул что-то примиряющее, на что со стороны всадников с утиными знаменами раздались явные оскорбления.
Что последовало дальше, Рем уже не видел — они мчались по прямым как стрела улицам Байарада, пересекая квартал Лаури, Ахо иПоолов не задерживаясь — прямо к терему Корхоненов. Когда «нейтральные» районы этих кланов остались позади — обстановка стала откровенно тревожной: улицы в вотчине родни Микке оказались перегорожены рогатками и баррикадами, на крышах дежурили лучники, патрули дружинников, усиленные ополченцами, прохаживались по улицам. Тут же, на перекрестках, жгли костры, чтобы воины могли согреться. Лица горожан выглядели напряженными и сосредоточенными.
