Младшему Аркану страшно не хотелось возвращаться в герцогство. Теперь, когда основная проблема была решена, он был не прочь просто попутешествовать поСеверу, пообщаться с его обитателями, узнать их нравы и обычаи, накупаться вдоволь в горячих озерах и поесть местной кухни… Одна старуха Лоухи чего стоила — ее байки про «Орканов» определенно требовалось записать! Поэтому Рем покивал несколько рассеянно и спросил:
—Помощь тебе нужна?
Флавиан смахнул измазанной в мелу ладонью пот со лба и сказал:
—Помнишь, какие слова ты наносил на ящик с химерой?
—Эм-м-м-м, да. Кажется — да.
—Можешь найти где-то краску и расписать таким же образом стены Золотого Дома снаружи? Не прямо сейчас, можно в течение следующего дня. Это защитит от поползновений внешней тьмы…
Рем представил себе объем работы и даже крякнул.
—А можно попросить кого-то помочь?
—Для этого нужен ортодокс. Попроси Эдгара.
—Эдгар занят, он протыкает трупы синелицых и следит за тем, чтобы их качественно сожгли. Важное дело! Ладно, распишу сам, но лестницу-то и ведро с краской мне, например, Микке подержать может?
—Может. Главное, чтобы сами стихиры писал ты…— Флавиан снова сосредоточился на буквах, которые выводил мелом.— Многие скорби праведным, и отвсех их избавит Господь. Хранит Господь все кости их, ни единая от них не сокрушится. Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат…
Рем еще некоторое время наблюдал за кропотливой работой брата, а потом развернулся на каблуках и вышел изЗолотого Дома через крохотную дверцу, которую оставили не заколоченной.
* * *
Шагая поБайараду в сторону кланового квартала Корхоненов, младший Аркан не переставал удивляться: возникало такое чувство, что все вдруг резко помирились! Линдстрёмы убрали рогатки из заостренных кольев с улиц, Сорса больше не точили ножи на соклановцев старого Вилле… НоЭдускунта ведь не состоялась?
Конечно, воины ранее враждебных кланов не пили вместе и необнимались на каждом углу, но исхватки из-за косого взгляда больше не вспыхивали. В причинах такого всеобщего благодушия срочно нужно было разобраться! Ответы мог дать Микке.
Где искать саами после тяжелого боя? Конечно — в сауне!
Небольшой аккуратный сруб с резным коньком на крыше из дранки, изящными наличниками, маленькими окошечками, просторным предбанником и настоящей, саамской парилкой стоял на окраине квартала Корхоненов, рядом с искусственным прудом. Из печной трубы валил густой дым, снег вокруг сауны растаял шагов на пять окрест.
Аркан с опаской взялся за дверную ручку — жар шибал в лицо даже на улице!
Ярвинен сидел на скамье, в парилке, обмотав бедра льняной простыней, в окружении горячего пара, дубовых запахов и прекрасных дев с пышными формами, на которых эти самые простыни смотрелись очень интригующе. Девы обрабатывали раны молодого воителя и кокетливо улыбались. На мощной груди Микке болтался кулон на цепочке — подарок Сибиллы. Амулет благодаря своим магическим свойствам не нагревался в адском нутре сауны, и необжигал кожу сентиментального северянина.
—Двери закрой, хо-олод пуска-аешь!— замахал руками он.
С мороза Рему показалось, что он попал в пекло.
—Раздевайся, чего стои-ишь? Са-ам весь в кровище, разве мыться не собира-аешься?
—Но стегать себя не дам!
—Ополоумел? Кто будет тебя веником оха-аживать, коли ты ранен?— тот самый, настоящий Микке, кажется, снова вернулся, сбросив с себя парчовые одежды и золотые украшения, и убрав из голоса надменность.
И ради этого Аркан был готов некоторое время помучиться. А еще — ради ответов.
—Слушай!— сказал он.— Я смотрю — больше никто не собирается друг друга резать на улицах, а?
—Ну да-а! Разногла-асий больше нет, выберут кунинга-аса — и пойдем вместе душить недобитых синелицых. Выселим их следяного побережья, там поставим промысловые форпосты…
—А туомарри?— удивился Рем.— Его выбирать не надо?
Он уже разделся до порток, взял с крючка чистую простынь и обмотался ей наподобие тоги, которые носили сенаторы во времена Старой Империи. Потом слетели и портки — он изаметить не успел, как северные девы их утащили вместе с остальной одеждой в стирку.
—Меч оставьте!— только и успел крикнуть вдогонку.
—Никто не заберет твой меч!— дверь отворилась и впредбанник вошла Анники Корхонен.— Доброго вечера!
Аркан неверяще смотрел, как девушка без стеснения скидывает с плеч шубку и снимает меховые угги. Она осталось в длинной, до пола рубахе — светлой, с вышивкой. Легкая льняная материя тут же впитала в себя царящий в сауне ароматный пар и обрисовала притягательные изгибы и выпуклости девичьего тела.
—Анники, сестрица!— Ярвинен похлопал рукой по скамье рядом с собой.— Садись! Но перед этим поддай парку, а?
Рем скрипнул зубами, когда спиной почувствовал новую волну жара — он ктаким удовольствиям никак не мог привыкнуть. АМикке довольно ухал в клубах пара, да иАнники, кажется, не испытывала никакого неудобства.
—Так что там вы говорили про туомарри, мои хорошие?
Вот они уже и«хорошими» стали… Рем не мог оторвать глаз от девушки — она была чертовски привлекательна! Анники время от времени тоже искоса поглядывала наАркана из-под пушистых ресниц — удивительно темных для северянки.
—Разве Эдускунта выбрала туомарри?— наконец выдавил из себя баннерет.
—А зачем его выбирать, всё же итак само прояснилось? Вилле Корхонен стал распоряжаться, и все стали его слушать. Чего тут мудрить-то?— она склонила голову.— Не такой народ северяне, чтобы попусту языками трепать.
—А срелигией как быть? Что — тоже всё ясно? Богословы ведь даже не высказались?
Тут ужМикке не выдержал и расхохотался:
—А кчему теперь сло-ова? Все всё видели, дорого-ой мой Рем.
Аркан недоуменно уставился на него, но северянин все гоготал, и нехотел успокаиваться. Ответила снова Анники:
—Дела говорят лучше слов. Популяр сбежал, а ставить свои интересы выше клановых, свою жизнь выше жизни соратников — это не всеверном духе. Оптимат оказался силён, и враги не смогли нанести ему вреда — это все видели. Мы уважаем силу. Но если наСевере ты будешь безразличным к бедам народа — народ плюнет на тебя и будет безразличным к твоим бедам, и тыумрешь. Фра Тиберий единственный, кто начал просить Бога о помощи — иБог услышал его! Я помогала перевязывать раненых — и каждый из них говорил, что почувствовал Свет! Но, знаешь… В том, что саами решили принять ортодоксальное учение есть и твоя заслуга.
—Моя?— удивился Аркан.
Он вообще пребывал в состоянии постоянного удивления с тех самых пор как вошел в эту сауну. Анники разговаривала не так, как это свойственно благородным девицам! Скорее — как один из студентов университета Смарагды. Просто, доходчиво, демонстрируя логику и эрудицию… Ну да, она была непростого происхождения, и явно имела доступ к книгам, да исеверянки занимали совсем другое, гораздо более высокое положение в обществе, чем забитые и затурканные жены вилланов и мастеровых изЗападных провинций, но…
