—Поговорим об этом завтра, Оливьер… На трезвую голову,— ответил он.
Аркан сомневался, что ухарь-купец будет слишком рад перспективе сражаться с единоверцами на стороне ортодоксов. Всё-таки он ведь был оптиматом!
* * *
Гривна Корхоненов творила чудеса: мачты привезли через три дня, и недве, а целых четыре — про запас. Пришлось наведываться в банк и обналичивать еще часть суммы: корабль начали приводить в порядок, и для этого была нанята лучшая команда мастеров Бивня.
К моменту, когда над фок-мачтой в тусклых лучах северного солнца зареял черный флаг с красным черепом, «Каракатица» уже выглядела великолепно: просмоленная, проконопаченная и зашпаклеванная, с новой оснасткой и парусным вооружением, полная продовольствия и воинских припасов: всё это продавалось по бросовым ценам, поскольку других дураков выходить из гавани в самом начале зимы не находилось.
—А тут миленько!— сказала волшебница, оглядывая обитую кесарийским бархатом и уставленную антикварной мебелью небольшую уютную каюту.— Я, пожалуй, отпущу лихтер и соглашусь попутешествовать с вами.
Рем ухмылялся. Деньги тоже порой творят чудеса не хуже волшебной палочки! Он пробежался по местным ломбардам и скупщикам добычи, и обустроил для Сибиллы будуар наподобие тех апартаментов, что видал вБашне магов Аскерона.
—Попутный ветер, Сибилла,— напомнил Аркан.— Мы непродвинемся на юги версты, если ты неустроишь его нам.
—Ах, попутный ветер… Пф!— волшебница открыла небольшой ридикюль и принялась в нем рыться.— Это не то, это тоже не то… Так, аТуман Войны откуда у меня? ИПодружайка… Полезные штуки, но… Так, вот, нашла. Держи! А, проклятье! Не держи, ты жеортодокс! Позови кого-нибудь без клейма, и, желательно, чтобы он умел дудеть в дудку!
—В дудку?— брови баннерета взлетели вверх.
—А что это, по твоему? Вставная челюсть? Юная девица? Конская колбаса?— она повертела перед его глазами натуральную медную дудку, какую носят боцманы.— Или ты думал, что я буду день-деньской стоять на корме и размахивать палочкой и бормотать заклинания? Я что, похожа ну дуру?
И хлопнула дверью перед самым носом аристократа.
—Понял…— к экстравагантному поведению магички Рем привык, так что просто отправился искать подходящего человека.
Дудку передали тому самому Ирвингу, который выполнял роль шкипера. Он все-таки не околел от месячного запоя, и после свирепых реабилитационных процедур на основе ледяной воды и целого галлона огуречного рассола, готов был руководить матросами и дальше. Большая часть команды, кстати, вернулась, узнав про щедрые подъемные. Но принимать их так просто никто не собирался: Рем планировал заставить каждого подписать договор вроде того, какой они составляли для наемной бригады — вольной компании. Все, кто поднимался на борт «Каракатицы» теперь должны были считаться кандидатами в личную дружину Рема Тиберия Аркана, с испытательным сроком на три месяца, после которого воины и матросы должны были или принести вассальную присягу, или катиться на все четыре стороны — на усмотрение каждой из сторон.
Безделье во время зимовки и неплохие условия службы стали хорошим аргументом для кое-кого из охотников на морского зверя, мореходов и наемных стражников из торговой охраны. Но вцелом — Бивень не был лагерем ландскнехтов или пристанищем воинов, и, к тому же многие отсеялись, узнав, что предстоит воевать на стороне ортодоксов. Это не смущало северян, но для жителей Западного побережья было серьезной проблемой.
—Сколько человек сможет вместить корабль?— спросил Рем уОливьера.
—Три сотни!— довольно осклабился тот.— Но ядумаю, что все, кто желал к нам присоединиться уже стоят на причале, вон там.
Опасения Аркана по его поводу не подтвердились: купец в гробу видал оптиматскую аристократию, и даже радовался возможности взять их зажабры. А вот для остальных кандидатов в дружину это могло стать проблемой… Аркан присмотрелся к нескольким десяткам суровых, бывалых мужчин, которые вместе со своим скарбом столпились на каменном пирсе и вздохнул:
—Ну что, запускай их наборт по одному… Опасный народец подобрался, зубастый и злой… Не хлебнуть бы сними лиха!
Сухарь цыкнул зубом и сплюнул за борт:
—Как грицца, на бесптичье и жопа — соловей…
АИрвинг скомандовал:
—Опустить сходни!
XXII
—Удивительная женщина эта Лоухи!— Сибилла, отставив мизинчик, пила настой листьев Ча изфарфоровой чашечки.
Жидкость в сосуде совершенно не была подвержена корабельной качке. Поверхность напитка оставалась неподвижной относительно стенок посуды, несмотря на то, что идущую навстречу волнам «Каракатицу» изрядно потряхивало. Рем, который уже пообвыкся в обществе волшебницы, таким вещам перестал удивляться давно.
—И чем же она тебя удивила?— спросил он, крепко вцепившись в свою чашку и пытаясь не дать ее содержимому выплеснуться на кафтан.
—Хм! Тут нужно подыскать правильное слово… Баланс? Созвучие? Резонанс? Гармония! Пожалуй, да. Она удивила меня гармонией. Ей почти не приходится заниматься магией в привычном для специалистов значении этого слова. Она просто видит связи между вещами и явлениями — и пользуется ими, практически не вмешиваясь в естественные процессы. Вот и носочки твои… Да, да, вязанные вот эти, которые сейчас под сапогами… Вещь очень непростая, но иартефактом ее неназовешь, опять же — в привычном понимании термина. Это очень-очень хорошие носки, вот и всё. И нестопчутся, и незавоняют, и недадут простуде до тебя добраться, и самая неудобная обувь, надетая поверх, будет сидеть как вторая кожа… Тайна! Я просила ее научить, и знаешь, что она сказала?
—Чтобы ты помыла для начала пол в ееизбушке, а потом наносила дров и воды из колодца?
Сибилла кивнула:
—Примерно так. Блинов еще попросила приготовить и косметику смыть. И заплести косу, как девке подобает, и снять блудодейское одеяние! Поду-у-маешь, вырез сделала на платье и декольте обозначила. Это она еще настоящего блудодейства не видала, вредная старушенция!
В этот момент с верхней палубы раздался истошный звук, как будто кто-то резал свинью. Корабль вздрогнул от носа до кормы, хлопнули паруса под порывом свежего ветра. Волшебница поморщилась:
—М-а-ать моя магия, да научите вы кто-нибудь его хотя бы колыбельную играть, честное слово, это ведь издевательство!
Ирвинг страстью к музыке и утонченным слухом не обладал, и потому извлекал из дудки созвучия чудовищные и невероятные. Иногда это было похоже на пение боевых букцин, порой напоминало рев раненого носорукого чудища, а иногда казалось, будто сотня солдат одновременно пускала ветры.
—Кроме тебя — некому!— развел руками Рем.— Музыкальными способностями меня Бог не наградил, увы! Да иОливьер вряд ли обладает вокальными данными или музицирует… Есть еще Сухарь, и если тебя устроит репертуар из песен про тюрьму, нары, конвой и тоску по маме — то ямогу к нему обратиться…
