—Накрывай на всех хозяин! Сегодня мы празднуем!
Воины Инграма, дюКерванов, Орбанов иВарнифов приветствовали широкий жест молодого Аркана торжествующим ревом. Даже оклемавшийся после удара по башке Микке поднял вверх кулак, одобряя такое решение.
Снова забегали по залу шустрые официантки, раскрасневшиеся от одобрительного внимания множества крепких мужчин и щедрых чаевых. Появились откуда-то музыканты, с третьей попытки сумевшие начать извлекать из своих инструментов звуки веселой кесарянки, запахло жареным мясом и специями. Тавернщик был в экстазе — он уже подумывал о том, чтобы послать за своим знакомым художником-портретистом и запечатлеть шестерых пирующих героев, израненных и перебинтованных, и повесить огромное полотно на всю стену.
—Эй, Коул…— сказал он, когда на стойку брякнулся кошель с серебром.— Бросай ты эту вывеску, потом доделаешь. Бегом к маэстру Ровеньяку, пусть берет с собой свои грифели и холсты…
* * *
—Так вот, Тиберий,— вкрадчиво начал Реджинальд Варниф.— Ты ведь видишь — у нас просто нет другого выхода. Погляди — дюМассакр тебя похитил, Закан натравил своих ублюдков…
—И явам очень благодарен за то, что вы заменя вписались…— дипломатично поднял ладони вверх Рем.— Для каждого из вас я бысделал то жесамое.
—Во-о-от!— вскинулся Гильом.— То есть ты — за нас? Ты вделе?
—Секундочку,— вперился в него взглядом Рем.— Ты опять за свое? Ты оТОМ деле?
—Хватит сверлить меня своими аркановскими буркалами! Знаешь ведь, как это угнетает…— вздохнул дюКерван.— Да, я оТОМ деле. Реджи, расскажи ему.
—У меня есть человек в замке на холме. Ну, ты понимаешь,— сказал Варниф.— Он уменя на крючке, сделает всё, что скажу. Всё.
Заговорил рыжий Матьяш Орбан, торопясь и сбиваясь:
—Семьсот человек наших, и вольная компания твоего брата смогут войти в замок в туже ночь, когда всё случится. Мы просто поставим их перед фактом, что ты теперь — герцог. Нашим старикам не останется другого выбора, кроме как поддержать своих сумасбродных деток… Как только ты поднимешь свое знамя на главной башне замка — к тебе примкнут почти все молодые аристократы герцогства, уже поверь… У тебя есть знамя?— последний вопрос был довольно неожиданным.
Перед мысленным взором Аркана появился красный череп Дэна Беллами на черном полотнище и онответил:
—Есть.
—Ну вот!— ударил по столу Инграм.— Я говорил — он согласится!
—Е-е-е-е!— подняли вверх кружки с пивом друзья.
—Ничего не«е-е-е-е!» — сказал Рем.— Остыньте. Еще не время. И ужточно — мы небудем никого травить или душить подушкой. Это очень-очень плохо.
—С-су-у-у-ка,— простонал разочарованно Реджинальд Варниф.— То-то я смотрю у тебя весь вечер глаза блестят, и закановых уродов ты насмерть не бил. Реморализация?
Рем не стал отрицать очевидное. Он сказал другое:
—Децим в курсе?
—Ну, мы думали ты сам как-то…— промямлил Гильом, понимая, что взять нахрапом упертого Аркана не удалось.
—Ну вы, конечно, деятели, маэстру!— откинулся на стуле тот.— Вы жепонимаете что без Децима ваш план яйца выеденного не стоит?
—Назови хоть одну причину, почему быЗмию к нам не примкнуть?— Реджинальд пытался хоть как-то выправить ситуацию в пользу своей авантюры.
—Две, две, мать твою, маленькие причины. Одну зовут Прим Тиберий Аркан, вторую — Секунд Тиберий Аркан, чтоб тебя, Реджинальд! Его сыновьям всего по паре месяцев!
Варниф сначала открыл рот, потом с шумом его закрыл.
—У-у-у-у, ребята… Да мыс вами — махровые идиоты. Расходимся,— и действительно начал вставать из-за стола.
Микке, всё это время недоуменно хлопал глазами, перестав хлебать из кружки, и переводил взгляд с одного говорящего на другого. На бороде и усах у него потихоньку лопались пузырьки на здоровенных шматках пивной пены. И вот теперь, увидев странное поведение Варнифа, он спросил:
—Поч-чему-у вы идио-о-оты?— акцент был настолько явным, что все не выдержали и заулыбались.
Инграм назидательно поднял вверх палец:
—Потому, о великий северный герой, разящий мечников кулаками, что если и есть в этом мире что-то, что Арканы любят больше, чем создавать проблемы окружающим, а потом спасать их отэтих проблем… Если и есть что-то такое, то это — маленькие аркановские детки! ИАрканы это знают, и все это знают.
—А!— сказал северянин.— Я то-о-оже люблю деток! У них так пахнут затылочки… М-м-м-м!
ИМикке Ярвинен, свирепый воин, с ног до головы заляпанный вражьей и своей кровью, широко и совершенно по-детски улыбнулся.
IV
Манера Сибиллы появляться совершенно неожиданно начинала раздражать Аркана. Кажется, это вообще было свойственно магам — наслаждаться своим могуществом.
—Тиберий,— сказала она.— Садись в экипаж. И ты, медвежонок, тоже.
—Сибилла,— процедил Рем.— Хамите. И какая, к черту, карета? Нет здесь никакой кареты!
Медноволосая красавица посмотрела наАркана так, будто он произнес величайшую глупость. Молодой человек ответил ей немигающим взглядом — прямо в глаза. Ну да, ее обтягивающее зеленое бархатное платье выгодно подчеркивало выдающиеся прелести, но наних пусть Микке любуется — уРема против женщин такого типа было стойкое предубеждение. Волшебница, наконец, взмахнула ресницами и вздохнула. На нее тоже действовали «аркановские буркала». А потом в руке уСибиллы появилась волшебная палочка, и воздух вокруг как будто сгустился.
С губ ее сорвалось какое-то гремящее слово, кончик колдовского артефакта описал замысловатую кривую — и две крысы, пытавшиеся прошмыгнуть из подвала таверны вдруг поднялись в воздух, и, мерцая разноцветными искрами, стали увеличиваться в размерах и меняться. Тыквы поблизости не было — потому волшебница использовала для трансмутации обычную тачку, полную лежалой травы. Все ее элементы также засверкали, разрастаясь и обретая новые детали.
Заржали серые кони, грызя удила. Лязгнула железными ободами о дорогу двуколка — изящная, из лакированного дерева, с удобным диванчиком и кучей прелой травы на облучке.
—С вами, ортодоксами, сплошные проблемы. Приворот не наложишь, от пьянства не закодируешь, в портал не запихнешь…
—Ортодоксы — моногамные, малопьющие и очень любят прогулки на свежем воздухе,— ехидно улыбнулся Аркан.
—Мать моя магия, садись уже в карету!— не выдержала Сибилла.— Вас вБашне заждались.
—И ме-еня?— удивился Микке.
—Те-е-ебя я уже заждалась!— передразнила его волшебница, каким-то немыслимым образом переместившись ровно на середину диванчика.
Волшебная палочка превратилась в хлыст, и ровно в тот момент, когда Рем и северянин, наконец, уселись по обеим сторонам от молодой женщины, лошади всхрапнули, и, косясь налитыми кровью глазами, понесли двуколку по ночному городу в сторону хорошо видной в лунном свете башни магов. На сей раз ее вершина полыхала синим пламенем — не яростным и ярким, как Священный Огонь над монастырем, а таинственным, призрачным.
