Когда солнце село, матросы были мертвецки пьяны, и даже капитан Хокукай храпел, уронив голову на грудь, в его бороде запутались рисинки.
— Мы могли бы остаться здесь, — бормотал во сне плотник, обнимая кувшин с вином. — Меня-то дома никто не ждет. Мой родной остров пошел ко дну, когда на него напал дракон. Мне теперь некуда возвращаться.
Зигрид оперлась на гарпун, чтобы встать. Она дошла, пошатываясь, до бочки с дождевой водой и плеснула себе в лицо. В отличие от плотника, она с нетерпением ждала возвращения в порт Амото, откуда отплыла много месяцев назад. Она бороздила океаны взад и вперед в поисках дракона, и то, что она не встретилась с ним, вызывало у нее огромную досаду.
Вдруг Зигрид услышала шелест сухой травы и вздрогнула. Выйдя из задумчивости, она обернулась, полагая, что кто-то из матросов идет к ней. Но там не было никого, кроме прислоненной к стене большой тряпичной куклы.
«Я стала нервной, — подумала девушка. — Как же хочется спать, вижу сны с открытыми глазами…»
Она решила обойти деревню, чтобы прийти в себя. Задерживаться на острове, который того и гляди рассыпется на кусочки, вдруг показалось ей не такой уж замечательной идеей, как думалось поначалу. Если начнется сильный шторм, остров может развалиться, и каждый из них станет пленником крошечного клочка земли, плывущего по воле волн. Нет, оставаться здесь было слишком рискованно. Если жители этих земель предпочли убраться отсюда, так это потому, что скалистая почва уже еле держалась, практически разваливаясь на части.
Зигрид снова услышала шелест травы и замерла. На этот раз она обернулась так быстро, как могла. Никого. Никого, кроме тряпичной куклы.
Усиливаемая потемками странная тревога охватила девушку. А что, если куклы… поменяли местоположение?
Ей показалось, что если хорошо приглядеться, то можно будет заметить, что положение тряпичных фигур изменилось. Совсем немного… нога чуть вперед, чуть больше вытянулась рука.
«Это ветер, — подумала Зигрид. — Ветер качает проволочный остов кукол».
Но она не очень-то верила этому объяснению. Девушка покрылась холодным потом с головы до ног. Она старалась казаться безучастной, чтобы не показать противнику, что обнаружила ловушку. Зигрид сделала вид, что зевает, и нарочито нетвердой походкой дошла до лагеря. Там она стала поднимать кувшины, чтобы найти, не осталось ли где вина. Оказавшись вблизи капитана, девушка слегка ударила его, чтобы разбудить.
— Капитан, — прошептала она, — надо спасаться. Мы попали в ловушку… Это не заброшенный остров, это — прибежище потерпевших крушение…
— До шимашита ка? (Что ты говоришь?) — проворчал Хокукай. — Ты пьяна, иди проспись и дай мне поспать.
— Капитан, — продолжала настаивать Зигрид. — Куклы… Они не из тряпья. Внутри некоторых из них спрятались живые люди, и они собираются зарезать нас. Они хотят захватить корабль, чтобы сбежать с этого поганого острова. Вы не поняли? Все было нарочно подстроено.
Да. Еда, вино. Все подстроено. Это — приманка. Население острова, должно быть, заметило корабль дня два или три назад и за это время приготовило западню. Захват корабля для местных жителей — единственный шанс сбежать с острова, который неминуемо должен развалиться. Но чтобы завладеть кораблем надо сначала избавиться от экипажа!
— Они придут, — сказала Зигрид. — Капитан! Ваши люди выпили все запасы вина, «куклы» будут действовать этой ночью, пока матросы мертвецки пьяны. У них не будет другой возможности. Все произойдет сегодня вечером или же никогда!
Хокукай согласился, наконец, проснуться. Он огляделся в потемках, в его глазах был страх. Умирающие отблески костров лагеря плясали на куклах из желтоватой ткани, усиливая их устрашающий вид.
— Не смотрите на них, — прошептала Зигрид. — Если они обо всем догадаются, то разом бросятся на нас, и мы не сможем с ними справиться.
— А в каких из них есть люди? — спросил Хокукай.
— Не знаю, — призналась девушка. — Может быть, в каждой третьей. Наверняка в тех куклах, которые слишком плохо пахнут. Вонь является частью их стратегического плана, это придумано, чтобы у нас не возникло желания слишком близко подойти к ним.
— А чего же они хотят? — пробормотал капитан. — Убить нас?
— Думаю, что да, — подтвердила Зигрид его слова. — А потом они нас просолят и закоптят, ведь им нужна провизия в дорогу. Надо вернуться на корабль так, чтобы они ни о чем не догадались.
— Хорошо, — пробормотал Хокукай. — Попробуем.
От страха он протрезвел, его лицо было ужасающе бледным. Он поднялся и стал будить матросов, подходя к каждому по очереди и слегка ударяя ногой под ребра.
— Вставайте, свиньи! — завопил он. — Надоело, что вы все бездельничаете. Идите-ка на корабль, снимите главный парус и принесите его сюда. Завтра при свете солнца будем чинить, а то нам больше не выйти в море. Давайте-ка, вставайте!
Это было неплохо придумано. Выходка могла сойти за пьяную прихоть капитана. Однако члены экипажа не торопились выполнять ее. Некоторые были так пьяны, что не могли пошевелиться.
— Дай отдохнуть, капитан! — просипел кривой. — Дело может и подождать.
— Нет, — возразил Хокукай. — Здесь я командую, а ваша лень мне порядком надоела.
Он сделал вид, что хватает повара за шиворот. Зигрид догадалась, что капитан воспользовался случаем, чтобы что-то прошептать одноглазому на ухо. Тот разом протрезвел и тоже начал трясти своих пьяных товарищей. Моряки вставали один за другим, они смотрели по сторонам растерянно и испуганно. К несчастью, матросы были плохими актерами и не умели скрыть страх, некоторые из них тут же выдали себя, поскольку в ужасе принялись смотреть на тряпичных кукол.
Весь экипаж направился к пристани, оставив пьяных в лагере. Когда одноглазый выхватил кинжал, тряпичные куклы вышли из неподвижности и направились к освещенному пламенем костра лагерю. Они продвигались очень быстро, хотя соломенная набивка их нарядов мешала движению. Куклы размахивали большими ножами, вилами, рогатинами. Одна из кукол попыталась вцепиться Зигрид в горло, и девушке пришлось всадить острие гарпуна прямо ей в брюхо. Железный наконечник продрал мешковину, на которой стало расплываться пятно крови. И тогда началась резня. Противники бились вслепую. Куклы, защищенные, словно панцирем, одеждой из старого тряпья, держали удары лучше, чем пьяные матросы, нетвердо стоявшие на ногах.
Когда все члены экипажа наконец-то добрались до пристани, Зигрид вдруг вспомнила, что юнга Хата остался спать около лагеря, опьянев от вина. Девушка, несмотря на крики Хокукая, давшего команду немедленно отвязать швартовы, вернулась к лагерю, прокладывая себе дорогу среди кукол с помощью острого гарпуна.
— Вернись! — кричал капитан. — Я не могу ждать тебя! Вернись!
Зигрид проколола двух кукол, взвалила Хату на плечо и со всех ног бросилась на пирс. Она задрожала при мысли, что одноглазый может сбросить ее в воду, когда она станет перешагивать через леер — трос на палубе. Корабль уже отплывал от пристани. Зигрид бросила неподвижного юнгу на палубу и прыгнула за ним, опираясь на гарпун, как на шест.
