Родители увезли ее в Довилль, и он поехал за ней туда, потом
в Рим, в Помпею, на Капри, в Лондон… Потом снова в Париж. Куда бы она ни
поехала, везде у него находились друзья, поэтому его появление каждый раз
выглядело естественным. Чарльзу нравилось ходить с ней на долгие прогулки,
провожать ее на балы, он даже соглашался скучать целыми вечерами в обществе ее
родителей. Она стала для него источником упоительного блаженства, и он знал,
что она нужна ему всегда и везде. Уже в августе… в Риме… та же неудержимая
страсть поселилась и в ее глазах.
Чарльз не внушал доверия ее родителям, но они прекрасно
знали, из какой он семьи, видели его прекрасные манеры, отмечали, что он умен,
и никогда не забывали, что он являлся единственным наследником своего отца,
обладателя громадного состояния? Деньги не значили для Мариэллы ничего,
родители ее были вполне обеспечены, и о финансовых проблемах она никогда не
думала. Она думала только о Чарльзе, о его сильных руках, плечах, о том, какие
у него сумасшедшие, притягательные глаза, когда они целуются, какое у него
точеное лицо, как на древнегреческих монетах, какие у него ласковые руки и
каким нежным он умеет быть.
Чарльз не собирался возвращаться в Штаты. Взаимопонимания с
отцом у него не было с тех пор, как в пятнадцать лет он бежал на войну, и
Нью-Йорк мог ему разве что присниться в кошмарном сне. Он считал, что Нью-Йорк
тесен для него, там нудно, там нет свободы. От Чарльза много ждали, но ему
самому хотелось совсем иного. Определенное положение в обществе, обязанность
постоянно представлять семью, а не себя самого, необходимость разбираться в
капиталовложениях, вопросах управления предприятиями, биржевых играх, вникать в
то, что покупает и продает отцовская фирма, и помнить, что в один прекрасный
день ему суждено унаследовать эту фирму. Все это Чарльз объяснял Мариэлле,
ласково гладя ее шелковистые волосы, спадающие на плечи. Мариэлла была высокая
девушка, но рядом с ним становилась Дюймовочкой, чувствовала себя маленькой,
хрупкой и в то же время удивительно защищенной.
К моменту их знакомства Чарльз прожил в Париже пять лет и
окончательно понял, что влюблен в этот город. Здесь его жизнь, его друзья,
литература, его душа, вдохновение. Но Мариэлле в сентябре предстояло плыть
домой на пароходе «Париж». Она вернется к размеренной жизни в элегантном доме
на 66-й улице, к мужчинам, с которыми она встречалась до поездки в Европу, к
подругам и прежним знакомым. А дом Делони, респектабельный и одновременно
скучный, расположен всего в десяти кварталах севернее. Он не мог идти ни в
какое сравнение с чердаком дома на рю дю Бак, который Чарльз снимал у
домовладельца-аристократа. Этот человек в последние годы обеднел настолько, что
был вынужден открыть «частный отель» в собственном доме. Однажды Мариэлла
пришла к Чарльзу на рю дю Бак, и они провели там несколько часов, позабыв обо
всем на свете. И в ту минуту, когда она уже готова была отдаться ему, Чарльз
опомнился, вскочил на ноги и быстро вышел из комнаты. Мариэлла села на край
кровати и поправила на себе платье, стараясь обрести хладнокровие. Вскоре
Чарльз вернулся и присел на кровать рядом с ней.
— Прости меня… — Его темные волосы, горящие зеленые
глаза придавали его внешности какую-то театральность, но в голосе прозвучало
такое неподдельное волнение, что Мариэлла была тронута. Она до сих пор не
встречала таких мужчин, как он, и ее ни к кому не влекло так, как к нему. Она
теряла голову от страсти и справиться с собой уже не могла.
— Мариэлла… — сказал он очень мягко. Ее каштановые с
рыжеватым отливом волосы закрывали пол-лица. — Я больше не могу… Ты
сводишь меня сума.
Но ведь и он сводил ее с ума, и она была счастлива. Ни он,
ни она еще не испытывали в жизни ничего подобного.
Он наклонился к ней и поцеловал, а она ласково улыбнулась
ему. Ее близость пьянила его. Он знал наверняка только одно: он не хочет ее
терять. Ни сейчас, ни вообще когда-либо. И не хочет ехать за ней в Нью-Йорк, не
хочет делать ей предложение, серьезно беседовать с ее папой. Он не хочет ждать
ни минуты. Пусть все решится сейчас. Пусть она навсегда останется с ним. В
Париже. В этой самой комнате, в этом вот доме.
— Мариэлла! — Он посмотрел на нее твердым
взглядом, и ее глаза потемнели.
— Что? — тихо спросила она. Она была еще так
молода, но она была влюблена в него, и он уже убедился, что у этой хрупкой
девушки сильный характер.
— Выйдешь за меня замуж?
От изумления она открыла рот, потом засмеялась.
— Ты это серьезно?
— Конечно. Ты же… Ты согласна? — Сердце колотилось
в груди от волнения. Вдруг она скажет «нет»? Ему казалось, что вся его
дальнейшая жизнь зависит от ее следующего слова. Что, если она не пойдет за
него замуж? Что, если теперь она все-таки захочет уехать домой с родителями?
Что, если их отношения — для нее только игра? Но в ее глазах он прочитал, что
ему нечего бояться.
— Когда? — Мариэлла несмело улыбнулась.
— Сейчас. — Именно сейчас, немедленно, и тогда все
будет хорошо.
— Ты смеешься надо мной.
— Нет.
Он поднялся и начал мерить шагами комнату, как молодой лев.
Теперь он весь отдался мечтам о будущем.
— Мариэлла, я говорю очень серьезно. — Вдруг
Чарльз замер на месте и посмотрел на нее, весь напряженный, словно
наэлектризованный. — Ты так и не ответила на мой вопрос.
Мариэлла встала и шагнула к нему, а он сжал ее в объятиях и
долго не размыкал рук. Мариэлла рассмеялась.
— Ты сошел с ума.
— Да, я сошел с ума. И ты тоже. Так как же? — Он
сжал ее еще крепче, она попыталась освободиться из его объятий, но вдруг нежно
прильнула к нему всем телом. Тогда он стал жадно целовать ее, словно надеясь
извлечь ответ из ее губ.
— Да… Да… Да… Выйду… — Она уже задыхалась. Оба стояли и
улыбались друг другу. — Когда ты хочешь поговорить с моим отцом? —
Она снова опустилась на кровать. Лицо Чарльза помрачнело.
— Да он никогда не согласится. Даже если и согласится,
то потребует, чтобы мы вернулись в Штаты и начали там степенную жизнь под его
личным наблюдением. — Теперь Чарльз опять был похож на льва, который ни за
что не позволит запереть себя в клетку. — Могу тебе сразу сказать, что я
на это не согласен.
— Не согласен говорить с моим отцом или не согласен
возвращаться в Нью-Йорк? — Она сидела на кровати, вытянув перед собой
длинные ноги. Теперь она казалась встревоженной, а он старался этого не
замечать.
— Ехать в Нью-Йорк, конечно… И вообще, да к черту их
всех… — Он опять пристально посмотрел на нее. Волосы, его растрепались, глаза
так и впивались в девушку. — А давай куда-нибудь уедем?
— Куда уедем? От родителей? — Мариэлла была
поражена. Чарльз молча кивнул. Она уже хорошо знала его и понимала, что он
говорит серьезно. — Господи, да они же убьют меня.
— Я им не позволю, — возразил Чарльз и сел с ней
рядом, — Тебе отплывать через две недели. Если мы решим, что теперь будем
вместе, надо уезжать скорее.
