Она бросилась назад, к Бетти. Девушка все еще всхлипывала,
растирала затекшие ноги и руки и ловила ртом воздух. Мариэлла с силой тряхнула
ее.
— Что произошло? Расскажите мне!
— Не знаю… Тут было темно… Я уснула на диване… Меня
схватили… Я только помню, что слышала мужской голос.
А Тедди, замирая от страха, подумала Мариэлла. Бога ради,
где же Тедди?
— Что вы здесь делали? — закричала Мариэлла, и
бедная девушка расплакалась так, что некоторое время не могла говорить. Теперь
ей было ясно, что придется сказать правду.
— Эдит ушла… на танцы… Рождественский вечер… Попросила
меня посидеть… Она обещала прийти… Я не знаю, что это было. Мне показалось, их
было несколько. Они закрыли мне лицо подушкой, там еще был какой-то жуткий
запах, по-моему, я упала в обморок. Когда очнулась, я была уже связана, а их не
было. А потом вы меня нашли.
— Где мисс Гриффин?
Может, это она унесла ребенка? Разве она на это не способна?
Сама не понимая, что делает, Мариэлла бросилась в комнату гувернантки. Ее
мальчика нет… Его украли… Она не знает, кто его украл, не знает, где он… Но
подсознание уже нашептывало ей ответ… Он? И он пошел на такое? Неужели месть?
Она рванула дверь комнаты мисс Гриффин, и у нее подкосились
ноги. Англичанка лежала на кровати, связанная и с наволочкой на голове.
Мариэлла развязала веревки, стянула наволочку и почувствовала резкий запах
хлороформа. Ей показалось даже, что гувернантка мертва, но мисс Гриффин тут же
шевельнулась, и тогда Мариэлла оставила ее, кинулась к телефону, вызвала
дежурную телефонистку и попросила срочно связать ее с полицией. Ее голос ей
самой казался чужим. Про себя она молилась, чтобы сына нашли как можно скорее.
— Что-нибудь случилось? — спросила телефонистка.
На секунду она заколебалась, вспомнив про журналистов,
которых всегда боялась как огня, а потом решилась. Она уже потеряла когда-то
ребенка и знала, что еще раз такое испытание ей не вынести.
— Пожалуйста… Пожалуйста, срочно вызовите полицию.
Она почти не могла говорить, но, когда все же сумела облечь
в слова вечный кошмар всех матерей, самообладание вернулось к ней.
— Меня зовут миссис Паттерсон. Моего ребенка похитили.
На том конце помолчали, потом телефонистка ожила, быстро
записала адрес, и Мариэлла положила трубку. Руки ходят ходуном. Невидящими
глазами Мариэлла уставилась на Бетти, сидящую на полу и полумертвую от страха.
Бетти понимала, что этот ужас отчасти на ее совести.
Мариэлла стояла долго… и представляла себе его, его
маленькую мордашку, мягкие кудри, которые она так долго гладила несколько часов
назад, гладила и пела ему колыбельную песню. И вот настала полночь, и его нет.
Она опомнилась, когда из комнаты мисс Гриффин донесся стон, и
немедленно кинулась на помощь. Она вытащила наконец кляп изо рта гувернантки и
позвала Бетти, чтобы та помогла ей освободить англичанку. Мисс Гриффин в первые
минуты была почти парализована парами хлороформа, к тому же ее тошнило, но
наконец она обрела дар речи. О преступниках она могла сказать не больше, чем
Бетти. Они вошли в комнату, когда она уже спала. Ей показалось, что она слышала
два мужских голоса, а может быть, и больше, но говорили они мало, а потом
подействовал хлороформ.
Слушая мисс Гриффин, Мариэлла не могла стряхнуть с себя
оцепенения. Она слушала англичанку так, как будто эта история совсем не
касалась ее. То, что случилось, было трудно переварить. Потом она услышала, как
позвонили в дверь, и бросилась вниз, все еще босая и в ночной рубашке.
Хейверфорд вышел открывать в халате и с удивлением увидел госпожу, спускающуюся
по лестнице, как привидение. Он тоже уже спал, звонок в дверь разбудил его.
Открыв дверь, он принялся убеждать полицейских, что у них в доме все в порядке,
что их никто не вызывал, что тут какая-то ошибка…
— Должно быть, кто-нибудь пошутил… — говорил дворецкий,
очень расстроенный, как будто извиняясь за дурацкую шутку. Но когда спустилась
сама миссис Паттерсон, стало ясно, что никакой ошибки нет. Дворецкий и трое
полицейских застыли в холле, ожидая хоть каких-нибудь объяснений.
— Это не ошибка, — произнесла она, приблизившись,
и вдруг опять задрожала. Хейверфорд заметил это и поспешил накинуть ей на плечи
шубу. — Моего сына похитили.
Полицейские быстро направились наверх, в детскую, Хейверфорд
потащился за ними. У спальни Мариэллы он задержался, чтобы принести ей домашние
туфли и халат. Потом он тоже поднялся в детскую, как раз вовремя, чтобы
услышать рассказ Бетти и мисс Гриффин. Он был потрясен. Ошибки не было. Ребенок
похищен. Один из полицейских не отрываясь что-то строчил в блокноте, двое
других совещались вполголоса. Затем один из них прошел к телефону. С тех пор,
как произошло сенсационное похищение сына Линдбергов, дела о похищении детей
расследовались не полицией штата, а федеральными властями. И в нынешнем
расследовании должно принять участие ФБР.
Один из полицейских, по-видимому главный, попросил всех
присутствующих по возможности не прикасаться ни к чему, чтобы случайно не
стереть отпечатки пальцев похитителей. Затем он изъявил желание поговорить с
Мариэллой. Бетти все еще всхлипывала. Гувернантка выглядела так ужасно, что
Хейверфорд пошел к телефону вызывать врача.
— Они не оставили записку насчет выкупа?
Здесь, в комнате, не было никакой бумажки? — спрашивал
офицер, судя по внешности, ирландец. Ему было слегка за пятьдесят, у него
самого было пятеро детей, и его охватывал ужас при мысли, что его собственного
ребенка могут похитить. Глядя на Мариэллу, он думал, может ли тот, у кого все
благополучно, понять, какие чувства ей сейчас владеют. Она выглядела очень
серьезной, спокойной, хладнокровной до такой степени, что наводила на мысль о
замороженном трупе. И хотя Хейверфорд принес ей теплый халат, она не могла
унять дрожь. Она так и не обулась, не причесалась. По глазам казалось, что она
не до конца осознает, что случилось. Ему много раз приходилось видеть такое
выражение глаз во время пожаров, один раз — после землетрясения. Такие глаза
бывали у людей в войну… или когда убивали их близких… Шок вызывал своего рода
ступор разума и души. Но рано или поздно она полностью очнется, и тогда утрата
поразит ее с новой силой. Ее сына похитили.
Она ответила, что никакой записки не было, только пустая
кровать и две связанные женщины, и у обеих во рту кляп. Офицер кивнул, что-то
записал. Его подчиненные вызвали тем временем подкрепление. Через полчаса по
всему дому и вокруг уже рыскали человек двадцать пять полицейских, стараясь
отыскать хоть какие-то улики. Пока ничего не нашли.
Всех слуг разбудили, и сержант О'Коннор, начальник оперативной
полицейской группы, допрашивал их по очереди, но, по всей вероятности, ни один
из них ничего не видел и не знал. Внезапно Мариэлла сообразила, что ни
горничной Эдит, ни шофера Патрика нет дома. Она им никогда не доверяла,
подозревала, что и они по каким-то причинам терпеть ее не могут. Теперь ей
пришло в голову, что они могли ненавидеть ее до такой степени, что решились
украсть ее ребенка. В это трудно поверить, но это не исключено, такую
возможность стоит рассмотреть. Она сразу же рассказала сержанту о своем
открытии. Приметы обоих, а также приметы Тедди были переданы по радио на все
полицейские посты города.
