Беа покачала головой, и Мариэлла ей поверила.
— Это для меня. Мне нужно убедиться. Потому что я тоже
не верю, что это он.
Она говорила так, как будто Мариэлла была твердо убеждена в
невиновности Чарльза. Но Мариэлла чувствовала, что спорить не стоит.
— Зачем вам?
— Может быть, я ненормальная, но я ему верю. Доверяю
ему. Я восхищаюсь им. Уверена, что он дурак, глупостей он наделал таких, что
закачаешься, нельзя было такое говорить, все то, что он вам сказал в парке, но
если бы он действительно намеревался украсть ребенка, он бы ни о чем подобном
не заикнулся.
— Знаете, я сама так думала… А потом они нашли пижаму…
— Тедди предстал перед ее глазами как живой, и теперь нужно было бороться с
накатившими слезами. — Ну как могла попасть туда пижама Тедди, если Чарльз
не имеет к этому отношения?..
— Миссис Паттерсон… Мариэлла… Можно я вас буду называть
— Мариэлла? — Верно, они из разных сфер жизни, из разных миров, но на
какое-то мгновение они стали друзьями. У них была общая цель — найти малыша.
Мариэлла кивнула. — Он клянется, что пижаму подбросили. Он считает, что
кто-то кому-то заплатил, чтобы пижаму подбросили. И этот кто-то, может быть,
живет совсем рядом с вами, в этом доме.
— Но это была именно та пижама, что была на Тедди в ту
ночь. Я сама видела. Я помню вышивку на воротнике.
— Разве у него не было еще такой же пижамы?
— Точно такой же нет. — Мариэлла покачала головой.
Беа Риттер скривилась, словно от боли. Ей так хотелось
помочь Чарльзу! И Мариэлла решилась спросить:
— А ради чего вы так стараетесь? Для газеты или ради
него? — Мариэлла испытующе взглянула на собеседницу, но та не дрогнула и
сказала решительно:
— Все дело в нем. — И добавила гораздо тише:
— Вы ведь его все еще любите?
Мариэлла не сразу поняла, что ей говорить, насколько можно
доверять этой журналистке, и вдруг почему-то решила, что доверять стоит. Уже
тогда она знала, что Беа Риттер ее не обманет.
— Я его всю жизнь любила. И думаю, что буду любить
всегда. Но он весь принадлежит моей прошлой жизни. — Мало-помалу Мариэлла
пришла к такому выводу.
— Чарльз говорил мне то же самое. И он любит вас. К
тому же я думаю, что он теперь опомнился. Все это не могло не встряхнуть его.
— Жаль, поздно, — печально улыбнулась Мариэлла.
— Он еще надеется, что мальчик жив. — Мариэлле
необходимо дать если не уверенность, то хотя бы надежду.
— Хорошо бы это было так. Уже и ФБР думает, что поздно.
Они боятся… — Мариэлла не смогла заставить себя договорить и отвернулась,
потому что глаза опять наполнились слезами. Все бессмысленно. К чему этот суд?
К какому бы наказанию ни приговорили Чарльза, мальчика они вернуть не смогут.
— Я в это не верю. — Беа Риттер коснулась своей
крошечной ручкой запястья Мариэллы. — И я сама сделаю все, чтобы помочь
его найти.
Я смогу использовать силу прессы, у меня есть связи…
Она пояснила, что у нее есть знакомства даже в преступном
мире Нью-Йорка. Одному уголовному боссу понравилась когда-то серия ее статей, в
которых она выставила его своего рода рыцарем без страха и упрека. Он пообещал,
что не оставит журналистку в беде. Недавно, поговорив с Чарльзом, Беа решилась
прибегнуть к помощи этого человека.
— Так чего же вы хотите от меня? — устало спросила
Мариэлла. Хорошая девочка эта Беа, но уже очень поздно, а главное, затея ее так
безнадежна… — Зачем вы ко мне приехали?
— Я хотела посмотреть вам в глаза и убедиться, что вы тоже
не верите. Вы действительно не знаете. Но вы хотя бы можете допустить, что это
сделал не он.
— Да, правильно.
— Этого мне достаточно. Наверное, па вашем месте я
думала бы то же самое. Вы прожили с ним непростую жизнь, особенно когда… — Она
запнулась, но обеим было ясно: когда умер Андре.
— Он сошел с ума, — грустно улыбнулась
Мариэлла. — И может быть, так и не пришел в себя.
— Может быть, — Беа улыбнулась в ответ. — Он
наверняка был чуть-чуть безумен, когда сражался в Испании.
Сама она могла только любоваться таким безумием. Ей
нравилось то, что Чарльз написал. Однажды в тюрьме у них произошел долгий
разговор. Чарльз сказал, что он не совершал этого преступления, и заплакал.
Тогда она поверила ему. И дала себе клятву помочь ему во что бы то ни стало. Она
понимала, что без Мариэллы Чарльзу помочь она не сможет.
— Мне жаль вашего мужа, — осторожно сказала Беа.
— Мне тоже. Страшно подумать, что завтра утром будет в
газетах.
— Будет, да, — сказала Беа, которая уже успела
посмотреть верстки кое-каких репортажей. — Но благодаря этому публика
должна чуть-чуть посочувствовать вам. Вчера вас буквально раздавили. Это было
отвратительно, поэтому я и сделала тот репортаж, который вы читали.
Она как Робин Гуд — вступается за обиженных, загнанных,
затравленных. У нее много общего с Чарльзом.
— А почему Чарльз? — спросила она. — Почему
вас беспокоит именно он?
— Я не хочу, чтобы человек был наказан несправедливо.
Ведь речь идет о его жизни. Ведь и тогда, в случае с сыном Линдберга, я не
верила, что Бруно Хауптман виновен. Да, и там были улики, но большую часть их
можно было объяснить совпадениями. В газетах поднялась жуткая истерия. Мне было
чуть за двадцать тогда, это было первое серьезное дело, с которым я работала. И
я знала, что можно что-то изменить, но я не сделала этого. Сделаю сейчас. Или
умру.
Мариэлле было трудно продолжать этот разговор, но она
заметила в глазах Беа нечто такое, что все-таки решилась спросить:
— Вы любите его? — В этом вопросе не было
ревности. Мариэлла задала его без всякой задней мысли. Прежде чем ответить, Беа
Риттер долго смотрела Мариэлле в глаза.
— Не уверена. Мне не хотелось бы влюбляться в него. Это
не в интересах дела.
Но Мариэлла понимала, что только по одной-единственной
причине Беатрис Риттер так заботилась об оправдании Чарльза Делони.
— А он знает, или он так же глуп, как раньше? —
улыбнулась Мариэлла.
Он бывал глуп — если хотел. А сейчас его, конечно, занимали
более важные проблемы. Но Беа засмеялась.
— Может, глуп, как раньше, а скорее слишком
занят. — Этот человек сейчас боролся за жизнь.
Внезапно лицо Беа стало серьезным. — Вы хотите
вернуться к нему?
Не раздумывая, Мариэлла помотала головой. Слишком много
времени прошло, и слишком много горя и боли. Она любит его и никогда не
перестанет любить. Но он уже ушел из ее жизни. Мариэлла сейчас думала, что эта
маленькая рыжеволосая журналистка сможет со временем сделать его счастливым —
если это время придет и его оправдают. Чарльз уже сейчас многим ей обязан, но,
по ее словам, он об этом не подозревает.
