Кто-то настырно звонит на мобильный, а я потерявшись в тех первых волнениях на эту девушку, не желаю отвечать.
Черт, рвало крышу не на шутку!
Я с ума сходил, а ее танцы возносили в другую реальность. Тогда казалось бредом, но эти плавные движения сексуального и грациозного тела. Столько чувств в пресловутых выпадах рук и ног. Я никогда не видел такого, ни до нее, ни после. Пытался найти, как больной ходил на выступления, но нет. Подобную чувственность я так больше и не видел.
Теперь уже и не увижу.
Хотел бы я исправить прошлое? Сложно сказать… Ведь питать себя иллюзиями нонсенс, потому как переиграть невозможно, а жить тем самым прошлым залог проигрыша… Так ведь любят говорить гуру, что пытаются помочь беседами людям, при этом опустошая их карманы.
Вот и я, не жил им, как думал.
А чем больше сталкиваюсь, тем больше догоняю, что ни разу я не пережил.
Что до сих пор свербит внутри.
Главный вопрос к нам обоим, а сделали мы хоть что-то, чтобы закрыть эту чертову книгу?
Мой ответ нет, полагаю, с ее стороны такая же картина.
Вчерашняя встреча резанула где-то в грудине. Боль, ненависть, и твою мать, угасшая любовь — все это убийственным коктейлем смешивалось в моих венах.
Прикрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла.
Так, с отчетами явно нужно перепроверить. Абрамову не хочется поручать. С ним вообще что ли напряженно стало. Думал сделка высасывает кровь, но тут что-то другое. После того случая, когда я оставил его с близняшками в ресторане, будто появилось что-то. Хотя, в другой бы раз он лишь порадовался двойной дозе.
Так что же так выводит его из себя?!
—Артур Александрович.— слышу секретаря с переговорного устройства: — К Вам Ирина Романовна.
Что ж за дерьмо то такое?!
—Жду.
Только вот матери мне не хватало.
—Сын.
Женщина с присущим ей высокомерием входит в двери. Улыбка, не значащая никакой радости или каких-либо эмоций растягивается на лице.
—Что-то случилось?— хмурюсь, не понимая, что она тут забыла.
Деньги дают свое и выглядит она конечно шикарно. Однако, материнская любовь в моей жизни, это нечто недосягаемое.
Вероника… она тогда закрывала все своей любовью, как мне казалось. Может поэтому и повелся, надеясь на то, что хоть кто-то все же способен испытывать это чувство.
—Я что не могу навестить собственного сына?!— возмущается она, садясь напротив.
—Прошу, только давай без этого. Когда ты в последний раз это делала?!
Непрозрачно намекаю, что после смерти отца, она ударилась во все тяжкие.
—Артур! Катя звонила мне.
Прекрасно, просто мать его, прекрасно!
Этот взгляд с укором и ожиданием якобы моих объяснений заставляет смеяться.
—И?!— поднимаю брови не пряча усмешку.
—У вас трудности, я понимаю.
—Так, стоп.— вскидываю ладонь: — У нас с Катей трудности с первого дня нашего совместного существования. Но если ты решила вдруг поиграть в родительницу, то нужды нет.— высекаю словами, пронзая женщину серьёзным взглядом: — Первое. Ты не исправишь, это даже теоретически невозможно. Второе. Не ты будешь мне говорить, что делать со своей жизнью.
Отношения у тех, кто должен был бы любить своего ребенка, были сложные. Отец не знал никого и ничего, кроме работы. Мать развлекала себя, как могла. Во всех смыслах. Их устраивала эта модель, на светских раутах и мероприятиях сложно было их назвать не идеальной парой, живущей душа в душу. Только после них, как только закрывались двери дома, каждый тут же становился самим собой.
—Сынок, пойми, это может быть просто влечение.— вдруг начинает женщина.
В замешательстве смотрю на нее, рукой давая понять, чтобы продолжила.
—Эта, хм, девушка… Вероника.— со знанием дела, даже не ведя и бровью.
Что ж все вокруг всполошились?!
Зверь внутри беснуется и, отчетливо выдавая свое раздражение, сквозь зубы цежу:
—Я уже просил тебя. Не смей.
—Ну, не кипятись ты сразу. Права была Катерина, ты сам не свой, сынок.
—Еще раз я услышу, что вы обе обсуждаете или хоть как то, мать вашу, о ней думаете… Я не посмотрю, что у всех нас одна фамилия.— по глазам вижу понимает о чем речь.
Отец оставил все наследство мне, и по сути, сейчас мое дело — это совокупность трудов моих и его, в том числе.
—Тебе надо отдохнуть, Артур. Может быть съездите куда-нибудь семьей?— тут же принимает вид добродушной матери.
Та забота, в которой нет и доли правды.
Вся моя жизнь, по ходу, это блядь какой-то цирк с уродами!
—Я занят.— чеканю, показывая подбородком на выход: — И еще раз, если захочешь мне что-то сказать, сначала позвони, мама.
Она вздергивает подбородок, ничего не говоря в ответ, однако, уже у двери вдруг останавливается.
—Тебе нужно вспомнить, что провернула за твоей спиной та девушка! И все ради чего?! Ради твоего имени и имущества!
—Очевидно, это не так уж и плохо, верно?— презрительно усмехаясь ей в ответ: — Тебе ведь удалось.
Мудак, да. Но, если и говорить о хороших качествах, то в моей матери их нет. А как раз в Веронике они были.
Пусть мало кто это и понимает, главное, что я в свое время их видел. Этим она и отличалась от моего мира.
Глава 13
—Я люблю тебя, Красивая…
Улыбаюсь мужчине, сверкая глазами на усладу для ушей. Он кружит меня, а я хохочу, откидывая голову назад.
Разве может быть так? Разве могла я думать, одинокая девочка с тысячью рублей в кармане, что буду настолько счастлива? Нет. Он появился словно вихрь, унося меня за собой, показывая как нужно жить. Показывая, что нужно не бояться.
—Ты мое все, Артур.
Шепчу ему, поглаживая щеки большими пальцами.
—Наивная дура!— резко врывается голос Кати: — Такая замухрышка могла заинтересовать Риза только девственностью!— громкий противный смех раздается на все помещение.
—Чего ревешь, дуреха?!— ухмыляется голос матери Артура: — Денежек то не получишь!
Неприятный оскал и взгляд полный отвращения, и ехидства.
—Не стоят, так сказать, твои способности ни рубля! Сын сделал правильный выбор! Так что, скатертью дорожка!
Белое платье мгновенно теряет белизну и лоск. А их облик частично стирается. Распахиваю глаза судорожно дыша. Не понимаю сколько времени и где я. Холодный пот на лбу стекает мелкими каплями по вискам.
Прикрываю глаза осознавая, что это сон. Порой все еще беспокоят те эпизоды, скомканные в один, но уже гораздо реже, чем раньше.
