Она кивает, поджимая губы.
—Тогда…эта встреча не нужна.— отвечает, забирая сумку со стола: — Поразмышляй на досуге насколько человеку, который тебе что-то тогда сказал, можно доверять?
Искренне, твою мать, смотря мне в глаза звучат ее слова, и она встает. Фраза заставляет внутри что-то свербеть. Поддаваясь порыву, встаю за ней, хватая ее за руку. Сам не догоняю, что хочу сказать. Вероника останавливается, вставая в пол-оборота. Переводит взгляд с соединения наших рук на лицо, и я замечаю накопившуюся влагу.
Удар!
—Когда ты уезжаешь?
Изнутри разрывает от прикосновения, и это даже не к коже. Просто чувство, что вот она рядом, что мы резко сократили сотни тысяч километров между нами. Она печально усмехается и глубоко вздыхая, отвечает:
—Не переживай, Артур.— собственная грудная клетка надрывается: — У тебя не будет проблем с семьей. Полтора месяца, самое большее.
И затем, не глядя, она уходит. А я остаюсь смотреть ей вслед, не понимая, что, мать его, я видел пять лет назад!
Глава 19
Зачем? Зачееем?
Мысленно ору себе, с силой тыкая по экрану телефона.
То, что я услышала…
Он поверил, что я ему изменила с кем-то.
Это резонирует с теми чувствами, которые, как мне казалось, он чувствовал.
Слова любви, страсть…а что на деле, ложь и…любвеобильная натура мужчины? Разве оно было так?!
Оказывается, сейчас еще больнее, чем тогда. Задевает больные чувства, которые уже не понимаю во что трансформировались.
Как любимый человек может настолько не доверять?! Как может поверить…
Понимаю, Кирилл в его жизни был задолго до меня, но разве при сомнениях люди не выясняют это между собой?! Конечно, есть вероятность, что своим побегом я не дала возможности… Но он мог, узнав, потребовать объяснений, просить доказать, кричать, но спрашивать с меня…
Тогда получается, что я застала их раньше или позже? Он молчал, якобы зная это или все случилось как раз в ту же ночь?
Вопросы атакуют голову, а сердце сжимается от этих по-новому старых ощущений. Если бы он продолжил напирать на разговор, я бы сломалась. И так на грани.
Надлом в душе настолько велик, что никогда я не найду средства собрать ее воедино.
Наконец, вижу подъезжающую машину и со всей силы гашу порыв отказаться от проекта. Это ведь снова будет выглядеть бегством, да только я не должна бежать. Мне нечего скрывать.
Именно я не виновата, и если он хочет винить всех вокруг, кроме себя…кто я такая, чтобы его останавливать. Зачем доказывать человеку, если он уже принял за веру то, что является выдумками больного отморозка.
Сажусь в такси, и в неспокойную голову приходит идея.
—Абрамов.— с ходу начинаю, как только слышится глухое ало: — Завтра у Большого в час дня. Пора поговорить.
Тон, не обозначающий ничего, кроме серьезности ситуации, и победная ухмылка, когда слышу ответ:
—Никандрова, ты что ли?!
—Именно. Завтра в час.
Отключаю звонок, раздумывая, как бы вывести этого подонка на чистую воду. Может быть тогда я все пойму, заодно и разберу, что он имел в виду своей пьяной чепухой. Не знаю почему, но отчего-то уверена, что он придет. И я выясню не для того, чтобы обелить себя, а для того, чтобы забыть, закрыть и стереть их всех к чертовой матери.
Спустя полчаса езды и старательных попыток перестать чувствовать ноющую резь в груди я уже дохожу до квартиры, где меня снова ждет сюрприз.
Когда же этот вечер уже закончится?!
—Что ты тут делаешь?— чеканю, звеня ключами.
—Я знаю, что ты встречалась с моим мужем.
Действительно, будто это так ожидаемо.
—Допустим.
Сильнее всего раздражает, что это именно она. Будь кто угодно на ее месте, было бы чуть больше плевать. Но, тот факт, что он просто взял и повернулся в другую сторону, к соседке… Выводит значение злости на небывалый уровень.
—Я не держу на тебя зла.
Фраза вызывает у меня смех, который я даже не стараюсь скрыть.
До слез.
—Кать,— еще не до конца успокоившись говорю: — Мне плевать, злишься ты или нет. Есть ты или нет. Спишь с ним или нет.
И отчасти, я говорю чистую правду. То, что накатывает при встрече с ним, это, полагаю, всего лишь что-то из сожаления. Сегодняшняя встреча, в общем, подтверждает этот факт.
—Я знаю, ситуация неприятная.— деловито начинает она: — Но мы любим друг друга, Ника. У нас прекрасная дочь. Я прошу тебя…— здесь отчетливо чувствуется драматичность ее жизни и переживания: — Не разрушай нашу семью.
Где-то внутри я и верю, и не верю. Но снаружи ухмыляюсь, приподнимая бровь.
—То есть крутятся мысли, что я могу это сделать?— говорю, представляя последующий ответ.
—Ваше расставание с Артуром…
—Я не об этом, Панкратова.— льдом цежу, делая шаг ближе: — Ты настолько не уверена в себе…или в нем?!— прищуриваюсь: — Ах да…боишься, что с тобой поступят также как со мной?!
Только с ней уже так и поступают, вспомнить ресторан — ужин два на два.
Триумфально снисходительная улыбка касается моих губ, пока она, пытаясь прийти в себя, молчит. Внутри буквально все клокочет, но я держусь.
Больше никто из них не увидит моей боли.
—Выдыхай, подруга.— надменно звучит собственный голос: — Я не из вашей касты.
А открывая дверь в квартиру добавляю:
—И впредь, предоставь мне возможность с тобой не пересекаться. Доброй ночи.
Не успеваю сделать шаг, как слышу громкий хриплый баритон.
—Катя!
Вот черт! Давайте может еще дочу вашу позовем, чаю с печеньками попьем?!
—Быстро поднимись к себе.
—Ты имел в виду к нам, Артур…
Стелит так, что даже противно. Голос прямо таки из фильмов про блондинок, хотя она все еще шатенка.
Что-то подташнивает.
—Иди. Макс.
Водитель и охранник в одном лице, который ошивается всегда рядом, тут же указывает в проход.
—Я надеюсь, ты меня услышала, потому что я тебя — да!— озвучивает она напоследок, и виляя хвостом удаляется.
Снова вдвоем. Дверь все еще открыта, и я наполовину в квартире. Артур не двигаясь смотрит, но ничего не говорит.
—Одна просьба…сделай, пожалуйста, так, чтобы больше я с вами не пересекалась. Спокойной ночи.
Твердо и уверенно звучат слова, несмотря на то, что я прошу.
—Я поговорю с ней.
