Она встает и не оборачиваясь уходит.
А я рычу от тех эмоций, что беспощадно бьют, и по мере того, как ее силуэт исчезает в темноте истошно ору в воздух, поднимая глаза к небу.
Я не заслуживаю и доли радости в этой жизни.
И как бы мне не хотелось, она была права, я ничего не исправлю. Принять это крайне тяжело, можно сказать, невозможно. Но единственное, что я могу для нее сделать, единственное, что будет правильным — оставить ее в покое.
Оставить ее где-то далеко.
Как некую прекрасную мечту, луч света в той темнице, которую я сам себе построил.
Существовать, наблюдая издалека, как она станет счастливой. Как она добивается успеха в карьере, как выйдет замуж за хорошего мужчину, как родит ему детей. Стоять в стороне и радоваться тому, что она справилась.
Встаю с бетона, абсолютно не чувствуя ничего. На ватных ногах двигаюсь к машине, чтобы вернуться домой.
Домой…горькая усмешка слетает с губ.
Нет у меня дома, только долбанная имитация.
Все — сплошная имитация, с ложью и обманом со всех сторон.
Сажусь, заводя машину, и чувствую как выходит наружу волна ярости. В припадке хреначу по рулю.
Я убью их всех. Убью. Каждого, мать его.
Найду даже тех, кто, сука, монтировал чертовы видео.
Линчую, лишу всего каждую мразь.
Методично и плавно устрою ад на земле.
А потом, и сам остановлюсь на этом моменте.
Не замечаю, как в коконе удрученных мыслей останавливаюсь у высотки. Машинально смотрю в единственное окно, где тускло горит свет.
Надеюсь, что тебе полегчает когда-нибудь, Красивая.
А я сделаю все возможное, чтобы так и произошло.
Сейчас идея с ее карьерой кажется лишь малой, самой малой частью того, что я могу сделать. Исключительно ускорю процесс ее популярности, и не более. Остальное, эта девочка сделает сама.
Не перестану восхищаться ею.
Даже когда по-идиотски ненавидел, на задворках своего мутного сознания восхищался, стараясь заглушить это все обидой и абсурдной яростью.
Вхожу в квартиру, стараясь сделать это как можно тише.
В гостиной горит свет, полагаю, меня даже ждут.
—Артур?!— выходит в холл.
Не удостаивая даже взгляда эту женщину двигаюсь к гардеробной. Вряд ли я сейчас вменяем, поэтому стоит пресечь эти ее “любимые разговоры”.
—Я не хочу говорить.— рыкаю волком.
Но ожидаемо женщина не понимает.
—Ты хоть понимаешь, каково мне пришлось когда ты исчез?!
Это вызывает какой-то сумасшедший смех.
—Мне плевать.
Она, шокированная, смотрит, но очевидно все таки видит мое состояние.
—Артур. Я понимаю, у нас сейчас есть…некие трудности….— заминается, а я вздергиваю бровь на то, как она облачила все происходящее в слова.
Некие трудности.
—Серьезно?!— подхожу ближе с дымящейся яростью, что раскурочивает изнутри вперемешку с кипящей болью.
—Артур. Ты меня пугаешь…
Возможно я и веду себя как больной ублюдок, но, она то из тех, кто судя по всему причастен.
—Мне интересно ты до последнего будешь отрицать свое участие?!
Она вздыхает.
—Я тебе уже говорила, я не знала о делах Абрамова!— нервничает, а я снова смеюсь.
—Я уже предупредил тебя, Катерина.— чеканю металлом, вставая ближе и возвышаясь над ней: — Если есть что сказать, то я в ожидании. Если нет, то твоя спальня дальше по коридору.
Она тянет руку, чтобы дотронуться до щеки. Но я останавливаю, не позволяя.
—Мы все еще муж и жена, Артур. Мы всю жизнь как соседи. Сколько можно?! Беды должны нас сплотить, я просто хочу поддержать тебя…— скулит, делая из себя невинную овечку.
—Осталось не долго.
Она хватает воздух ртом.
—Это все из-за нее!— взрывается вдруг, а меня срывает.
Пальцем тычу в нее и чувствую, как глаза наливаются кровью.
—Не смей! Даже говорить о Веронике не смей, слышишь?! Иначе, я за себя не ручаюсь! Не посмотрю, что ты женщина, и на беду, мать Мии!— в глазах испуг, но меня это даже не останавливает: — Имей в виду, мое терпение на исходе, поэтому в твоих же интересах до развода не попадаться мне на глаза!
—Артур… но я ведь люблю тебя.— слезы наворачиваются на ее глаза, а мне снова смешно.
—Ты прекрасно знаешь условия нашего брака. Было глупо даже допустить мысль, что с моей стороны хоть что-то изменится.— говорю очевидное, но боюсь, что она до сих пор не понимает.
—Ты никогда меня ни во что не ставил…— говорит, смахивая слезы.
—И, по-твоему, для этого нет причин?!
—Да. Я не идеальна, но она… Почему?! Почему она?! Ведь до сих пор… Подожди.— вдруг ухмыляется: — Ты с ней был, да?!
—Даже если и с ней, тебя это не касается.— высекаю льдом: — А на вопрос почему… Ты никогда не поймешь. Это невозможно для твоей картины мира. Если бы не Мия, тебя бы сейчас не было здесь. Точнее, не так, ты бы никогда здесь не появилась, и ты прекрасно это знаешь.
Вовсю ноет, при этом гордо задрав нос, но вызывает только отвращение.
—Я так просто не сдамся, Артур!
Уходит в комнату, наконец, оставив меня одного. Опускаюсь на банкетку, снова срывая волосы на голове.
Снова слыша слова.
Выкидыш на ранних сроках беременности.
Глава 32
Последний раз разглядываю вид с террасы не родной, но в какой-то степени, значимой квартиры.
Через несколько часов я уже буду пролетать где-нибудь над бескрайними водами, потерявшись в мягкости невесомых облаков.
Ощущения, надо сказать, странные. С одной стороны, будто программа максимум выполнена, а с другой, берет необъяснимая тоска.
Кручу в голове то, что сделала. Ежедневно уделяю этому пару часов своего времени. Его я больше не видела, и в принципе, это ожидаемо.
Вывалить такие новости, не каждый сможет потом снова встать и идти дальше. Вероятнее, даже никто из тех, кто имеет сердце.
И пусть, казалось, что у него его нет. Но я однажды дотянулась и потрогала его. Кому как не мне знать, что оно там есть, где-то под броней тихонечко бьется.
Я не знаю, как он, не представляю, каково ему. Отчасти конечно, могу предположить, но в явь и не вообразить насколько он терзает себя.
Помню только крик. Отчаянно громогласный крик мужчины, которому больно. Кто-то скажет слабость… Нет, это живая боль. Настолько живая, что кажется ты уже не живешь, а она в тебе прорастает.
