Весь день она так ничего и не делала. И понятно. Всё тело её ныло от побоев и схватки. Глаза выглядели как щёлки, лицо опухло, а на теле было множество кровоподтёков и ссадин.
Но всё же на душе девушки было легко и свободно. Она лишь ждала, когда вернётся лёгкость тела, отпустит боль, и можно будет приступить к обычным работам. И вдруг ощутила, что эти работы больше не тяготят её, не оскорбляют её достоинство.
Такое ощущение сильно удивило Габриэлу, а мысли повернулись к тому ужасному вечеру, и внезапному бурному всплеску страсти. Остатки гордости, пережитки воспитания ещё сопротивлялись порыву, но и эти чувства куда-то испарялись, тускнели, не вызывали возмущения.
Теперь она часто останавливалась и надолго задумывалась, не контролируя своих мыслей. Потом даже с трудом могла вспомнить нить рассуждений, ход мыслей и чувств. И лишь одно чётко обозначилось — стремление к очередной близости с этим небольшим, худым юношей, с которым она испытала такое блаженство и наслаждение, о котором забыть было просто невозможно.
Поймала себя, что ждёт встречи с Хуаном. Глаза сами рыскали в надежде увидеть его худую фигуру. И вдруг вспомнила, как в усадьбе заставляла продемонстрировать умение метать кинжал, и как с презрением отвергла его возможности.
А в тот вечер, кинжал тёмной летучей мышью мелькнул перед глазами, и проклятый мулат упал, сражённый точным броском. И опять же: как он подловил её с чтением письма. Или это молодой мулат? Да они друзья ведь! И подумала ещё: «Господин и сам отлично должен читать! Как она понадеялась тогда со вторым посланием! И вот теперь она без пальца. Хорошо, что только мизинец, и на левой руке! До сих пор болит и ноет!»
Её вывел из задумчивости голос Хуана:
—Сеньорита чем-то обеспокоена?
Она вспыхнула, повернула покрасневшее лицо, не успев скрыть охватившее волнение. С ответом не нашлась, продолжала смотреть снизу в рядовое лицо юноши, обросшее неопрятной бородкой, с грязными волосами, спускающимися на плечи.
—Хуан, ты можешь мне кое-что разъяснить?— вдруг спросила Габриэла, очнувшись от оцепенения и смущения.
—Теперь могу, сеньорита,— с готовностью ответил юноша.— Что вас тревожит, сеньорита?
—Почему так официально, Хуан?— спросила девушка голосом не госпожи, а скорее просительно и очень скромно.
—Положение обязывает, сеньорита,— насмешливо произнёс Хуан.— Я не могу себя ставить на одну доску с такой сеньоритой.
—Ты же сам дворянин. И отец о тебе говорил, как о дворянине.
—Я так представился для того, чтобы иметь право носить шпагу, сеньорита. Неприятно слышать такое, сеньорита?
Она не ответила, помолчала с минуту и неожиданно заявила, вскинув глаза:
—Я почему-то в душе предполагала нечто подобное, Хуан. Но сейчас мне твоё заявление кажется почти несущественным.
—Почти?— Хуан улыбнулся, вспомнив историю её семьи.— Я мог бы поведать вам, сеньорита, очень много интересного, но стоит ли бередить прошлое?
—Это касается меня или моей семьи?— Габриэла насторожилась, и лицо поблекло, даже немного побледнело.
—В основном — семьи, сеньорита.
—Ты обещал всё рассказать! Сделай одолжение, Хуан, расскажи! Мне уже с детства казалось, что в моём роду имеется какая-то тайна. По некоторым намёкам, отдельным словам можно было догадаться.
—Вряд ли вам понравится мой рассказ, сеньорита,— грустно улыбнулся Хуан.
—Сейчас, как никогда, Хуан, мне хотелось бы проникнуть в тайну моего рода. Прошу, не тяни и расскажи мне всё. Всё, что сам знаешь.
Хуан долго раздумывал, не решаясь приступить к повествованию, не будучи уверенным в правильности своего поступка.
—Что ж, сеньорита. Вы сами этого хотели.
В глазах Габриэлы мелькнул страх. Но одновременно она чувствовала и сильное любопытство. И она с готовностью кивнула.
—Начну с того, что твой дед, сеньор Рисио, прибыл в Новый Свет из Испании. Сбежал из тюрьмы, где он отбывал длительный срок за разбой и грабежи.
Габриэла ахнула, прикрыла рот ладонью и вытаращила глаза с ужасом и болью, отразившимися и на лице.
—Он изменил имя, некоторое время пытался добыть денег, пока не услышал о Эрнандо Кортесе. Тот собирал отряд конкистадоров для захвата Мексики. Примкнуть к Кортесу не составило труда. Испанцев здесь было тогда очень мало и каждый клинок весил очень дорого.
Хуан остановил рассказ, внимательно всматриваясь в лицо Габриэлы. Та с бледным лицом молча опустила голову.
—До того, как ваш дед примкнул к отряду Кортеса, он жил с одной испанкой, прибывшей сюда незадолго до него и не знавшая его прошлого. Но их любовь оказалась недолгой. Он вскоре был захвачен авантюрой Кортеса и ушёл в море искать богатства и положения.
—А кто та женщина, Хуан? Ты знаешь что-нибудь о ней?
—Почти ничего, сеньорита. Только то, что через восемь месяцев появился на свет твой отец, дон Рожерио, Габриэла,— ответил Хуан, впервые обратившись к ней на «ты».— Но к тому времени дон Рисио уже был мёртв. По некоторым сведениям он погиб в драке при дележе добычи, но это не точно, сеньорита.
—Боже! И что произошло потом?
—У вашего деда оказались благородные друзья. Они доставили в Сан-Хуан где жила твоя бабка, награбленное у ацтеков золото. Его, как потом выяснилось, оказалось не так много. Но хватило, чтобы отправиться в Испанию, купить небольшое ранчо и жить в достатке, пока дон Рожерио не подрос.
—А где это ранчо, Хуан?
—Мне не известно, сеньорита. Знаю, что дон Рожерио быстро спустил деньги в беспробудных кутежах, мать его болела и вскоре скончалась. Что было делать бедному юноше в старой Испании, когда здесь, в Новом Свете, предприимчивый беспринципный человек легко может добыть всё необходимое. Но в Сан-Хуане ничего уже добыть не удавалось. Оставалась одна надежда на выгодный брак. И выбор пал на одну красавицу, недавно приехавшую в столицу Пуэрто-Рико. Та тут же клюнула, влюбилась и вскоре ощутила, что беременна.
—И они поженились?
—Не получилось, Габриэла. Родня той сеньориты обнаружила документ, раскопали остальное и под страхом заточения в монастырь запретилине то что составить семью, но и всякие встречи. Встречи с вашим отцом.
—А ребёнок? Он родился? Или?..
—Ребёнок родился. Мальчик. Очень красивый, быстро понявший, что такое жизнь, но мать к тому времени уже была бедной, загнанной в нищету и немилость сограждан женщиной. Ей пришлось уйти из семьи, и она долго жила в селениях, пока не обосновалась в Понсе.
—Она жила рядом?! Кто же это? Хуан!
—Тут я не вправе ничегоговорить. Это тайна не моя, и я обещалхранить эту тайну, пока для этого ненаступит время.
—Господи! Сколько всего происходило, а я ничего не знала, лишь смутно что-то догадывалась. А что ж с тем мальчиком?
