—Всё так, Мира. Но любовь бывает разная. И мне кажется, что ты ещё не понимаешь всей разницы этого.
—Так, Хуан. Мне и самой иногда кажется, что бабушку я люблю не так, как тебя, но как разобраться в таких чувствах?
—Подрастёшь, Мира, узнаешь. Года через два ты всё будешь знать и многое понимать, а пока брось слишком задумываться над этим. У тебя должны быть совсем другие помыслы.
—Я могу об этом поведать бабушке, Хуан?— серьёзно спросила девочка.
—Трудный вопрос, Мира. Смотря по тому, какие у вас отношения с бабушкой. Поймёт ли она тебя? Да и мне как-то неудобно…
—Хуанито, а ты не мог бы мне рассказать, что представляет из себя любовь между мужчиной и женщиной? Это так интересно. На улице всякое слышала, да мне кажется, что там говорят всякие гадости, а мне хотелось бы узнать правду.
—Мира, ты меня вгоняешь в такое смущение и растерянность! Я не могу тебе ничего рассказать. Язык не повернётся.
—Это действительно так мерзко, Хуан?
—Я бы не сказал. Даже наоборот! Но говорить об этом тебе, девочке, просто невозможно. Попроси бабушку. Она многое может тебе поведать, а я… Избавь, прошу тебя, моя глупышка!
—Вот так всегда! Только что-то хочу узнать, как все только и твердят, что мне рано ещё, что я ещё мала, а сами! И ты такой же, Хуан! Никто не хочет мне помочь, пояснить…
—Милая моя, ты скоро и сама всё узнаешь. Тем более, что с улицы ты не выходишь, а это благодатное поле для всяких житейских тайн и знаний.
—Ты скажи мне, Хуанито, любить действительно хорошо, или это грех, как говорят некоторые старые сеньоры?
—Гм. Ну и разговор у нас, Мира! Одно могу сказать тебе. Любить всегда хорошо. Без любви жить невозможно, разве что отдельным мухоморам, которых Господь обделил этим чувством. Но таких так мало, что и говорить о них не стоит. Потому можешь успокоиться.
—А ты любил кого-нибудь, Хуан?— вдруг спросила девочка с такими интонациями в голосе, что Хуан вздрогнул. Он долго молчал, борясь с нахлынувшими воспоминаниями.— Чего ты не отвечаешь, Хуан? Я спросила…
—Мне кажется, что так, Мира. Я любил, но это было давно, очень давно.
—Как может быть давно, если ты ещё совсем молодой, Хуан?
Хуан внутренне усмехнулся. Действительно, не так давно всё с ним произошло, что теперь представляется таким далёким и несущественным. Всего-то четыре года прошло, а может, и того меньше! А кажется, что прошла вечность.
—Я уже и вспоминать перестал, Мира,— проговорил Хуан грустно.
—Значит, это была не любовь, Хуанито! Я никогда не забуду!.. Я!..— Она не закончила говорить, мысли её спутались, а слов недоставало. Она засмущалась, а Хуану вдруг стало так приятно сидеть вот так рядом с этим чистым, таким наивным и доверчивым существом.
Тут же вспомнил Габриэлу. Он давно уже не возвращался мысленно к ней. Вдруг перед его мысленным взором предстало сухое, измождённое лицо девушки с глазами, в которых так и не потух злобный огонёк, нет-нет да проявляющийся иногда. И это было так неприятно наблюдать. И прежнего чувства страсти он не ощутил. Лишь полное равнодушие и покой на душе. Удивившись и обрадовавшись, Хуан опять подумал, что эта бойкая девчонка куда приятнее для него, чем ненасытная жадная Габриэла.
—Хуанито, ты грустишь. Что тебя тревожит? Я иногда могу угадывать чужие мысли. И сейчас ты думаешь о какой-то девушке. Она тебе не нравится, и мне очень приятно сознавать такое. Я верно тебе заметила, а?
Хуан с интересом посмотрел на Миру. Вспомнил, что сеньора Корнелия уж очень походит на ведьму. А Мира её внучка. Ему стало страшновато от такой мысли. Хотелось укрыться от пристального любопытного взгляда девочки, но она неожиданно сказала:
—Ты не бойся меня, Хуанито! Я не сделаю тебе худого. Ведь я люблю тебя! И бабушке ты нравишься. Она говорит, что ты такой, на которого можно положиться. И я так думаю. Она обещала научить меня всем премудростям, которые сама знает. И мне этого очень хочется, Хуанито!
—Мира, тебе пора спать. Иди, укладывайся. Вон Пабло уже давно сны все просмотрел, а мы всё ещё сидим. А посуда не мытая. Бабушка заругается и на тебя, и на меня.
Девочка вздохнула, встала, убрала миски, допила сок ананаса, вздохнула и молча тихонечко, исчезла в тёмном проёме двери.
Хуан ещё долго сидел со смутным беспокойством в голове. Разговор с Мирой пробудил в нём массу непонятных чувств. Он никак не мог понять, что это могло значить. Лишь одно стало для него понятным и ясным. Он понял, что эта девчонка многое для него значит.
За завтраком, сеньора Корнелия с подозрением поглядывала на Хуана, изредка бросала взгляд на внучку, а та беспечно уплетала тушёное мясо, которое так редко появлялось на столе этой семьи.
Хуану было не по себе. Пабло же ни на что не обращал внимания и увлечённо поедал обильный завтрак, запивая его красным вином.
Хуан думал о том, что сегодня они с Пабло должны встретить Сибилио с одним из его друзей. Двух мулов, нагруженных золотом в больших мешках, дополнительно набитых разным тряпьём, необходимо встретить незаметно, препроводить до двора негра Кумбо и зарыть бо́льшую часть в укромном месте.
Он волновался, постоянно думая, чего он не додумал, не учёл, что может привести к провалу всего дела. А времени и сил было потрачено так много!
Перед полуднем Хуан обратился к донье Корнелии:
—Донья Корнелия,— спросил Хуан нерешительно.— Что вам видится на сегодня? Я волнуюсь и беспокоюсь.
Она долго не отвечала, затем проговорила загадочно:
—Делай, как задумал, Хуан. Но поспешай. Не задерживайся в дороге. И не мешало бы не идти через город.
—Другого пути я не знаю, сеньора,— ответил Хуан.
—Пабло подскажет. Доверься ему в этом.
Хуан с любопытством посмотрел на старуху. Она больше ничего не сказала. А Хуану показалось, что старая сеньора уже знает о вчерашнем разговоре с Мирой и с замиранием в сердце ожидал вопросов. Но они не последовали. Сеньора ушла по своим делам в город.
Мира выбежала из хижины, где убиралась, подбежала к Хуану. Её лицо выражало радость и надежду.
—Хуанито, мне бабушка сказала, что не сердится на меня!
—А почему она должна была сердиться?— удивился Хуан.
—Она узнала, что мы с тобой обсуждали вечером!
—Боже, Мира! И что же она сказала?
—Ничего не сказала, Хуанито. Просто ушла, а это лучше, чем всякие слова. Молчание её говорит о том, что она не сердится.
—Ты хоть спала сегодня, Мира?
—Спала! А как же! Правда, мало и плохо. Всё думала о нашем разговоре.
—Зачем тебе это, Мира?
—Как зачем, Хуанито? Я ведь сказала, что люблю тебя! Разве этого мало?
