—Говори,— уже спокойно сказал Хуан, но кинжал в ножны не убрал.
—Я сдала его альгвасилам! Они шли мимо. Что ты сделаешь со мной?
Она говорила с трудом, не в состоянии сдержать рыданий и ужаса от боли и страха.
Хуану так захотелось ударить её по окровавленному лицу, что удержаться от такого соблазна было очень трудно. Он думал недолго.
—Ты поедешь со мной, опять будешь рабыней, стерва! И это будет долгое рабство! Или освободи Лало и тогда я ограничусь меньшим.
—Как я его смогу освободить? Он в тюрьме! Прости, Хуан!
—Пошлёшь братца в город. Пусть он привезёт Лало, и тогда я отпущу тебя за выкуп в тысячу дукатов, дорогая! И пусть поспешит, я ждать тут целый день не намерен.
Хуан открыл дверь и крикнул в пустоту:
—Давай сюда сеньора! И побыстрее!
Он обернулся к Габриэле. Вид её был ужасный. Вся измазана кровью, в слезах, с растрёпанными волосами. Она продолжала лежать на полу, глаза безумно блуждали по комнате.
Хуан смотрел, как дон Рассио спешил к спальне, а следом, не поспешая, семенила её мать с платком, прижатым к глазам и носу.
—Сеньора, вам не стоит входить,— решительно преградил он путь несчастной довольно полной и бледной женщине.— Это не для вашего сердца.
Она попыталась сквозь слёзы что-то говорить, Хуан бесцеремонно закрыл дверь, слыша, как дон Рассио с ужасом в голосе, что-то говорит сестре.
—Ты сказала, что требуется от твоего брата, Габриэла?— спросил Хуан жёстко, бледный, немного сам растерянный и озлобленный до предела.
—Что вы сделали с сестрой, негодяй?— Рассио сделал движение броситься на Хуана, тот опередил его, хлёстко ударив шпагой по рёбрам, от чего лейтенанта флота перекосило.
—Расси, не трогай его!— голос Габриэлы взвился к потолку.— Тебе с ним не справиться. Ты не знаешь, на что он способен!
—Как вы могли так поступить с девушкой, подлец! А считаете себя дворянином! Пользуетесь тем, что я без оружия?
—Я буду к вашим услугам, но только после выполнения вами моих заданий!
Хуан слегка дрожал и никак не мог справиться с этим.
—Не обращай внимания на его слова, Расси!— опять закричала Габриэла.— Он убьёт тебя быстрее, чем ты сможешь сообразить, что произошло! И выполни все его поручения!
—Что за поручения, Габи? И кто он такой, что осмеливается напасть на благородного идальго в его собственном доме? Я требую объяснений!
—Извольте, сеньор,— с усмешкой ответил Хуан, посмотрел на девушку, на лице которой можно было заметить массу переживаний и чувств.
—Нет! Никаких объяснений, Расси! Видишь, что он сделал со мной? А тебя он просто прикончит, не моргнув глазом!
—Тогда, что я должен сделать, Габи? Это избавит нас и тебя от этого кошмара?— Рассио со страхом посмотрел на страшное лицо сестры.
Она не ответила, посмотрела заплаканными глазами на Хуана. Дон Рассио, ничего не понимая моргал глазами, его красивое лицо выражало крайнюю степень недоумения.
—Сеньор,— обратился Хуан к испанцу весьма учтиво,— ваша сестра засадила совершенно невинного человека в тюрьму. Я хочу, чтобы его освободили, и немедленно. В противном случае я устрою ей то, что она уже испытала. Поэтому вы тотчас едете в город и привозите этого человека сюда. И я сам исчезну из вашего дома и вообще…
Рассио вопросительно посмотрел на Габриэлу.
—Прошу тебя, Расси, не спрашивай ничего! Просто выполни его требование!
—Но мне хотелось бы знать, что всё это значит?— попытался протестовать молодой лейтенант, зло глядя на Хуана.
—Умоляю, Расси! Не тяни! Ты видишь, что он сделал со мной? Он легко может истребить всю нашу семью! Поспеши, прошу!
—Сеньор, я присоединяюсь к вашей сестре. Поспешите, у меня нет времени тут попусту разговаривать. Того человека зовут Лало Лопес, он метис, пеон, и он совершенно ни в чём не виноват. Да вы его знаете. Он бывал у вас по вопросу выкупа за вашу сестру. И прошу, поторопитесь!
—Выходит, вы тоже имеете к этому отношение, сеньор, как там вас…
—Неважно, дон Рассио. Главное, доставить сюда этого метиса Лало.
—Я подчиняюсь, но ничего не понимаю,— заявил подавленно лейтенант.
—И предупреждаю вас, сеньор. Не делайте ошибок, подобной вашей сестре. Иначе вся ваша семья будет уничтожена. И я не шучу, сами можете убедиться,— Хуан кивнул на Габриэлу.— Никаких стражников, никаких тайных альгвасилов. Я достаточно осторожен, чтобы успеть избавить вас и от семьи, и от вашей асиенды, дон Рассио. Вы поняли меня?
Дон Рассио немного помедлил, но всё же, идя на уступки сестре, ушёл в конюшню готовить лучшую лошадь.
—Габриэла, сиди здесь и не выходи никуда. Я пришлю служанку. И не вынуждай меня прибегать к резким мерам. Ты это должна теперь понять, что мне с тобой шутить не охота.
Он вышел в гостиную. Там его ожидала неприглядная картина. На полу, подплывая кровью лежали два огромных пса, из которых один ещё тихо скулил, раненый и дёргающийся в попытке уползти.
—Что тут произошло, Ар?— спросил Хуан, увидел лежащего на спине надсмотрщика Амбросио и кивнул на него и собак.— Его кобели?
—А чьи же. Хуан?— ответил за всех Ариас.— Спустил на нас этих страшилищ, да я едва отбился от них. Наши храбрые Сибилио и Пахо чуть в штаны не наложили от страха. Но пронесло. У Пахо только царапина.
—А что с Амбросио?
—Его ж собаки! Прибежал с мачете, помочь хотел своим питомцам. Пришлось уложить на пол. Что с ним делать?
—Есть тут подвал с крепкими дверями?
—А как же? Обязательно! Вино и мясо где-то надо хранить для господ.
—Запереть его там, но только отдельно от продуктов. Они нам самим пригодятся. Эй, Сибилио, пойди распорядись приготовить нам отменный ужин. Хотя сейчас время обеда. И проследи, чтобы ничего не подложили, а то можно закончить на виселице.
Негр явно стеснялся, но Ариас толкнул уже поднявшегося Амбросио в спину, крикнул грубо:
—А ну пошёл в подвал! И ключи пусть принесут! И живо, пока цел ещё!
Амбросио шёл уже со связанными сзади руками, понурив голову.
—Захвати лучшего вина, но не очень много!— крикнул Хуан вдогонку.— Пахо, я пойду повидаю сеньору и сеньора. Скоро вернусь, а вы тут ждите Ариаса и никого не пускайте в дом. И не выпускайте. Больше всего опасайтесь надсмотрщиков. Стреляйте в них без предупреждения, если приблизятся к дверям.
Негры были сильно напуганы, Хуан опасался, что надеяться на них будет трудно. Но других людей не было.
В спальне дон Рожерио, или, как называла его донья Корнелия дон Рисио, лежал на кровати, обложений подушками. Он почти не мог двинуть ни рукой, ни ногой, но возвращение любимой дочери, видимо, придало ему сил. Он пытливо встретил Хуана тусклыми уже глазами, посмотрел косо на жену, сидящую рядом с постоянным платком у носа и глаз.
