—Дон Колмонеро!— Хуан криво усмехнулся.— Стоит ли возиться с этим подонком? И кто его будет сопровождать? Вы? Оставьте свои слова при себе. С этими людишками только так и поступать. Судья просто прикажет его повесить, а я лишаю только одного пальца.
—Дон Хуан, сеньор!— проговорил Пахо растерянно.— Я… я… не смогу!
—Ладно, Пахо! Сделаем иначе. Эй ты, вонючка! Бери мачете и руби себе палец сам. Иначе я прикажу просто заколоть тебя! Решайся! И ты свободен!
Раненый оцепенел. Он в ужасе смотрел на Хуана. А тот ещё раз слегка, но чувствительно, ткнул шпагу тому в грудь.
—Поспеши, братец. Твой дружок уже прощается с этим миром. Скоро и ты последуешь за ним. Даю тебе пять минут. Хотя ты вряд ли сможешь определить это время. Пока я обыщу твои сумки, ты должен показать сеньору,— Хуан кивнул на де Серпа,— свой благородный палец.
Хуан не стал обращать внимание на протесты испанца. В сумках нашёл немного денег, два перстня и браслет чеканного серебра с красными камушками. В карманах тоже обнаружились ценные вещи, и у одного, и у другого. Вожак едва дышал. Хуан секунду подумал, резко выдернул кинжал из бока. Бандит дёрнулся, вскрикнул, дёрнул ногой и затих. Кровь медленно вытекала из раны.
—Ты до сих пор не закончил дело?— мрачно спросил Хуан, обернувшись к бандиту.— Твоё дело,— и он шагнул к нему.
Смертельная бледность покрыла лицо разбойника.
—Я сейчас! Я… сейчас, сеньор! Вот… уже!— И рубанул мачете. Палец не отскочил, а повис на остатках мышц и жил. Камень, на котором лежала кисть, оказался не очень устойчив.
—Поехали, сеньоры!— распорядился Хуан, кивнул неграм взять мулов в повод, тронул своего.
Они в молчании проехали сотню саженей. Наконец де Серпа проронил тихо:
—Дон Хуан, как вы жестоки!
—Это не я жесток, сеньор. Это жизнь так распоряжается. Думаете, эти твари постеснялись нас прикончить, если бы мы вздумали сопротивляться? Ничуть не бывало. Им наша жизнь и гроша не стоит. А тут невооружённом глазом видно, что едут люди достаточно богатые.
—Помилуйте! Но вы не дали им договорить, а нам ответить. Возможно, мы с ними смогли бы договориться, дон Хуан!
—Неужели вы так наивны, дон Колмонеро? Бог с вами! Это глупо. Дать им возможность обезоружить нас, потом обчистить и, возможно, убить, избавившись от свидетелей? Помилуйте, сеньор! Что вы такое говорите?
Де Серпа задумался, и они некоторое время ехали молча. Негры немного отстали, давая возможность господам поговорить.
—Как это вы умудрились кинжалом, а, дон Хуан?— Наконец спросил дон Колмонеро, исподтишка посмотрел на ещё не остывшего Хуана.
—Другого у меня ничего не было, сеньор. С моим телосложением, и с вашей откровенной беспомощностью, бросающуюся в глаза, я использовал их ошибку. А дальше решала быстрота. Тут у меня было преимущество.
—Где это вы так научились?
—Пришлось, сеньор. Не хотел быть мальчиком для битья. Пришлось потрудиться, попотеть. Зато, как видите, результат налицо. Нас не ограбили. Кстати, у меня оказались их награбленные ценности. Сколько бы вы хотели получить, сеньор? Я готов поделиться!
—О чём речь, дон Хуан? Ничего мне не надо! Я ничего не сделал. За какие геройства я должен что-то получить? Оставьте всё себе, вы это заслужили. И я вам очень благодарен.
—Как хотите,— равнодушно ответил Хуан.— Тут будет не менее трёхсот песо золотом. Если не больше.
Остаток дороги проехали спокойно, но разговор особо не шёл на языки.
—Вот и усадьба моей матушки и отчима!— Воскликнул дон Колмонеро, указал на появившиеся строения на пологом холме, среди раскидистых деревьев и роскошных пальм.
—Хорошее место. Только что-то я не заметил вокруг полей, сеньор.
—Они с другой стороны, дон Хуан. Вы их ещё увидите. Поехали, я представлю вас моим матушке и отчиму.
Их встретили слуга, и вышедший старик с седой бородкой на старый манер, в штанах шарами с цветными полосами, в розовых чулках с туфлями с дорогими пряжками.
Грузная сеньора появилась на крыльце, воскликнула со слезой в голосе?
—Господи! Сынок! Вот радость! Сколько лет ожиданий! Пабло, Колмонеро мой наконец-то приехал! Слава Богу!
Хуан не стал наблюдать сцену встречи и приветствий. Он с Пахо занялся мулами, полагая, что может воспользоваться услугами рабов.
Гости до глубокой ночи сидели у слегка горевшего камина. В горах было прохладно, к тому же дождливый сезон ещё не кончился. Сами испанцы родом были из района Уэска, что на севере Испании, в горах.
Хозяева долго уговаривали Хуана погостить хотя бы два дня, на что он с неохотой согласился.
—За это время познакомлюсь с предстоящей дорогой,— заметил Хуан.— А тридцать миль не так уж мало по горным тропам.
—Конечно!— поддакнул хозяин и предложил завтра же подробнейшим образом рассказать будущий путь.— У меня есть человек, отлично знающий все в горах тропы. Он вам выложит всё на тарелочке, дон Хуан! Оставайтесь!
Хуан долго беседовал с мулатом по имени Фома Безухий. Уха у него действительно не было, когда-то его отрезал прежний хозяин.
Выяснилось, что этот Фома знает даже усадьбу Рохелио де Азеведо, хозяина Лало.
—Ещё недавно был крепкий, словно гранит, а теперь раскис,— говорил Фома значительно.— Сын у него погиб при осаде Сан-Хуана английскими пиратами. Вернее не погиб, а умер от ран. Промучился почти год, сеньор.
—С ним можно будет договориться выкупить одного-двух рабов?— поинтересовался Хуан.— Хотел бы приобрести их.
—Он согласится,— с уверенностью ответил мулат.— Он вообще человек незлобивый. И не очень давит своих рабов. Им у него не так уж плохо.
Хуан теперь хорошо представлял себе скорую дорогу. Она проходила всего в пять милях севернее того поместья с доном Рохелио. Это устраивало Хуана и он решил заехать туда и договориться о выкупе Лало.
Радушный хозяин поменял Хуану мулов, предоставив ему отличных животных.
Глава 28
Миль тридцать до усадьбы проехали за полтора дня, переночевав в лощине, вдали от жилья, до которого было ещё три мили.
Хуан с Пахо заехали в асиенду дона Рохелио после полудня. Сразу бросилась в глаза некоторая неухоженность усадьбы, неряшливость. И Хуан вспомнил слова мулата о горе, сломившем этого сильного старика.
Дон Рохелио встретил молодого сеньора безразличным мимолётным взглядом.
—Дон Рохелио,— почтительно поклонился Хуан.— Мне хотелось бы обсудить с вами одно незначительное дело, касательно вашего крепостного человека.
Старик с удивлением, тотчас потухшем, посмотрел на юношу.
—Выкладывайте и уходите, сеньор. Я не расположен к разговорам. Чем вы обеспокоены?
