—Пахо! Почему Хуан не возвращается? Он ведь обещал! Я знаю, что с ним происходит что-то очень плохое! Но что? Где он?
—Сеньорита, что тут можно сделать?— отвечал негр. Он переживал не меньше девочки, ему было страшновато одному среди белых людей.
Хуан перед отъездом оформил ему вольную, но это нисколько его не радовало. Он не представлял себя вольным человеком. И как жить с этим?
После долгого молчания, Мира опять заговорила. По-видимому, ей необходимо было выговориться с кем-нибудь.
—Как я просила не уезжать его! Пахо, почему ты не поддержал меня? Я предупреждала, что эта поездка может надолго разлучить нас! И вот смотри! Так оно и вышло! Что теперь с нами будет, Пахо? Я две недели места себе не нахожу!
Негр сокрушённо разводил руками, молча вздыхал.
Особенно тяжело было Мире ночами. Духота, мысли, одна другой мрачнее, долго не давали ей заснуть. И, она уже это поняла, постоянно посещали её в эти часы те греховные мысли и мечтания, которые заставляли девочку краснеть в темноте, стыдиться и волноваться.
Сердце в такие мгновения колотилось у самого горла, дыхание затруднялось. Приходилось потом долго успокаивать себя, но это было не так-то легко. Она металась на одинокой жаркой постели, пока всё же сон не окутывал её своим вязким покрывалом.
Но и во сне всё чаще являлись ей странные, волнующие видения. Неясные, туманные, но всегда жгуче волнующие, объяснить которые она не бралась.
Новые подруги просвещали её. Ей было стыдно признаться, что её помыслы слишком часто заполнены Хуаном, но множество намёков, недосказанных фраз и затаённых мыслей постоянно будоражили юную голову. И отчаянное беспокойство за Хуана. Его долгое отсутствие угнетало девочку. Она чувствовала себя одинокой, всеми покинутой и окружённой опасностью.
Вспоминались жуткие дни у тётки Клариссы, когда она могла лишь догадываться о той трагедии, случившейся с бабушкой Корнелией. И теперь эти воспоминания всё чаще посещали её голову. Заставляли вновь и вновь переживать, плакать о потере, сетовать на судьбу.
Она много молилась, часами могла стоять на коленях, испрашивая милости у Господа. И в тоже время ловила себя на том, что даже в минуты близости с Богом она не переставала думать о Хуане, о том дне или часе, когда сможет обнять его, поцеловать и…— тут она заставляла себя опять обращаться к иконам, просила прощение и продолжала молиться.
—Пахо, тебе необходимо жениться,— неожиданно заявила она однажды.
—Это зачем, сеньорита?— удивился он.
—Как зачем? Семья необходима человеку. Думаешь, мне было приятно жить без отца и матери? У тебя должны быть дети. Я уверена, что Хуан долго будет отсутствовать, а за это время твои дети подрастут. А мне будет не так одиноко в этом доме.
—Сеньорита! У меня нет средств для семьи! Чем я буду кормить их?
—Ты же работаешь тут, Пахо! Я буду тебе платить. Твоя жена тоже будет работать по дому. Проживём! Ты подумай.
Пахо действительно долго думал, всё прикидывал и наконец решил, что в предложении Миры есть смысл.
Мира, получив некоторое подобие согласия Пахо, принялась деятельно искать для Пахо невесту. Это ей удалось. Но её ещё надо было выкупить у хозяев, они были родственники её подруги.
Начались долгие переговоры. Мира оказалась прижимистой, даже скуповатой, и долго, вроде бы в шутку, торговалась. Это забавляло хозяев, а просьбы племянницы возымели действие, и цена была сильно снижена.
—Пахо!— Вбежала Мира во двор, где негр возился с крохотным огородом.— Готовься к свадьбе! Я договорилась с хозяевами, и ты получишь невесту и жену! Скоро ты её увидишь! Ты доволен?
Негр в смущении пожал плечами. Он был обескуражен, взволнован, и не мог найти слов благодарности.
Эти занятия сильно отвлекали Эсмеральду от мрачных мыслей вперемешку с греховными. Было радостно сознавать, что хоть что-то она может сделать. А иметь в доме ещё и женщину было давней мечтой девочки.
Она только боялась, что молодые не понравятся друг другу. Но она полагала, что для негров это не имеет большого значения. К тому же и Пахо, и его будущая невеста были вполне приятной наружности, а негритянка к тему же оказалась лет на восемь моложе жениха.
Опасения Миры оказались напрасными. Жених и невеста вполне подошли друг другу. Свадьбу сыграли вскоре после Рождества. Скромно, но уютно.
Жена Пахо, её звали Ампара, была довольно симпатичной женщиной лет за тридцать, и характер имела весёлый. А сознание того, что она теперь не рабыня и жената на свободном человеке, делали её вполне счастливой.
В их первую брачную ночь Мира с трепетом вслушивалась в возню за стенкой, за глухими звуками шёпота и стонов. Воображение распаляло её юное сердце, рисовало то жуткие, то восхитительные картины того, чего она никогда не представляла, но уже знала понаслышке от подруг, немного старше её. И переживания так истощили и смутили девчонку, что она постеснялась выйти к завтраку, сославшись на недомогание, и запретила появляться в её комнате.
Но пришлось уступить. Она исподтишка наблюдала за Ампарой, видела удовлетворение на её лице. И мечты с новой силой нахлынули на неё. И в то же время сильнейшее беспокойство опять испортило ей настроение.
Она тяжко вздохнула, ночь предстояла быть трудной и она поспешила заснуть, прежде чем за стенкой опять послышатся страшные и в то же время очень привлекательные звуки. А любопытство всё сильнее жгло ей тело и мозг.
Она решила, что надо срочно переселиться куда-нибудь, Где она не будет слышать интригующую возню. И в то же время жгучее любопытство говорило ей другое.
—Завтра же пойду к падре на исповедь и попрошу совета,— вслух прошептала она. Эта мысль как-то сразу успокоила её. Она вздохнула, оглядела своё голое тело при свете свечи, стало немного стыдно, и она задула огонёк.
Конец первой книги
