—Лучше чем ничего, я думаю. Но послушаем, что скажет наш Фриц. Говорит, что ему могут обещать чин полковника.
—Нам-то что от этого?— Демид безразлично махнул рукой.
Прошло дня три-четыре, и Ивась доложил Демиду, что за города лежат по обоим берегам реки.
—Немного дальше эта река впадает в ещё бо́льшую реку. А та уже течёт до самого моря. И при этом уже в другой стране. Интересно!
—Мне другое интересно, Ивась! Мне б домой податься поскорей!
—А я что-то почти перестал об этом думать, Демид,— и Ивась застеснялся.— Так много интересного с нами произошло, что все памороки забило.
—Молодой! Мальчишка, того быстро и забыл. И жизнь у тебя без трудностей сейчас. Ешь, гуляешь, с немцем базикаешь, от работ нас отстранили. Чего ещё желать? А меня тоска гложет. С годами и ты это поймёшь, Ивасик.
Юноше стало не по себе от слов Демида. Он призадумался.
Вдруг через несколько дней Ивась заявил, что Фриц предлагает им присоединиться к нему.
—И куда же он навострился, Ивась?— Демид насторожился.
—Ты не согласился бы?— неуверенно спросил Ивась.
—Скажи хоть, что нас может ждать в тех землях, хлопец?
—Я не знаю, но Фриц говорит, что там можно хорошо заработать. Знаю только, что в тех землях идёт война. Гишпанцы всё никак не хотят тамошним землям дать свободу.
—А нам какого беса там надо? Пусть себе воюют.
—Ладно, я подробнее расспрошу Фрица, а то и сам почти ничего не знаю.
Но уже через день Фриц сам подсел к казакам.
—Меня посылают в Нидерланды, казаки. Не воевать, а с миссией от земель немецких. По религиозным делам. Вроде посольства. Хотел бы взять вас с собой в качестве охраны. Тут у меня почти нет верных людей, а вы никому не служите и это меня устраивает. Да и привык я к вам. Ещё многое хотелось бы записать про вашу страну. Больно интересно мне.
Ивась не всё понимал, Фриц доброжелательно пояснял, пока казаки не осознали суть.
—Это уже немного лучше, чем война,— проговорил Демид.— Если пораскинуть мозгами, то выходит, что нам лучше согласиться с этим полковником. А деньги нам будут платить?
—Будут, Демид,— ответил Ивась, переговорив с немцем.— Не очень много, а всё же будут. И оружие нам дадут, и одежду. Только ихнюю, не нашу.
—А нашей мы уже давно не видели, Ивась.— И он повернулся к немцу, закивал головой и проговорил: — Гут, гут, гер!
Немец улыбнулся тонкими губами, а Демид спросил юношу:
—Что за вера у них? Они не католики?
—Нет, Демид. У них теперь много вер. Они во многом отошли от католиков и я не могу разобраться, что у них происходит. Да оно мне и неинтересно. Дерутся и пусть себе. Лишь бы нас не трогали.
Наконец их освободили, одели во всё новое, непривычное, хотя они и так давно ходили в несносных немецких кафтанах и узких штанах с башмаками.
Две недели спустя казаки сопровождали миссию во главе с епископом и Фрицем на барже, сплавляющейся вниз по реке.
Майнц с его готическими шпилями церквей и соборов остались позади. В Рейн вошли осторожно, и пошли в высоких берегах, густо заселённых городками и деревнями. По холмам тянулись сплошные поля, виноградники и перелески. По реке сновали в обе стороны небольшие суда и лодки, гружёные и пустые. Многие из плывущих отдавали почтительные почести стягу епископа.
Потянулись крутые берега. Рыцарские замки величественно высились на крутых обрывистых холмах. Некоторые были так стары, что скорее походили на развалины.
В теснинах берегов, Рейн был стремителен. Баржа неслась довольно быстро. Проплывали городки, но места для них на этих берегах было мало, и они так и оставались крохотными, скорее похожие на деревни.
Ивась часто сетовал на отсутствие с ними их пропавших товарищей.
—Вот бы опять быть вместе!— не раз восклицал он, жалуясь Демиду.
—Молись чаще, упорнее, вдруг Господь снизойдёт до твоих просьб, Ивась.
Он так и делал, но пока ничего не происходило.
Фриц же обещал остановку в Бонне, где баржа должна была подождать известий из Кёльна. Что за известия, он не говорил, да казакам это не было интересно.
В этих крутых берегах баржа останавливалась на ночь в каком-нибудь городке, и лишь на рассвете опять трогались в путь. Казаки с любопытством присматривались к работам матросов, сами часто помогали им, и уже неплохо разбирались в названиях снастей и рангоутных деревьев.
—Завтра к вечеру должны ночевать в Бонне,— заметил Фриц.— Развлечёте себя, а то, я вижу, вы затосковали от безделья.
А казаки не так уж и бездельничали. Демид бросился основательно подучить Ивася стрельбе из мушкета и пистолета, но основное внимание уделял фехтованию.
Полковник, видя их усердие, иногда сам становился в позицию и несколько минут занимался с ними, но уже на шпагах. Здесь Демид был слаб, а Ивась охотно принимал уроки и скоро легко одолевал Демида.
Ночь выдалась тёмной. Ветер с запада принёс лёгкий туман, потом заморосил дождик, но скоро перестал. Где-то ближе к полуночи поднялся шум, вопль раненого подбросил людей на ноги. Все выскочили на палубу и тут же попали под удары каких-то бандитов, отчаянно бросившихся на выскакивающих людей. В этот вечер епископ и Фриц остались ночевать на барже, опасаясь католических выступлений. И вот теперь это произошло.
Фриц в одной рубашке до колеи, отбивался от бандитов, рвущихся во внутренние покои, где располагался епископ со своими приближенными.
Вопли, выстрели и звон оружии говорили, что нападавших было достаточно много. Но защитники уже сумели организоваться. Казаки умело отбивались, сделали по несколько выстрелов из огнестрельного оружия, а алебарды крушили головы и животы напавших.
Матросы тоже бросились на защиту своего судна. Скоро нападение ослабло, а потом и вовсе бандиты бросились наутёк. Но нескольких удалось захватить в плен, да и четверо раненых со стонами лежали на окровавленных досках.
—Прикончить всех!— со свирепым лицом орал Демид. Он был легко ранен, это его сильно злило, и сейчас он готов был отомстить всем, кто хоть немного имел к этому отношение.
Фриц не позволял этого.
—Надо дознаться, кто это и для чего совершили нападение. Прикончить мы всегда успеем.
Однако берег хранил спокойствие и лишь с любопытством выглядывали встревоженные жители, обсуждая страшное происшествие.
С причала отошли раньше времени. Рассвет застал баржу уже далеко от деревни.
Пленных собрали у фок-мачты. Фриц с любопытством разглядывал лица явно разбойного вида. Семь человек не питали иллюзий относительно своей участи. Они угрюмо смотрели на Фрица и остальных, кто не был занят работой.
