Ивась задумался, а потом спросил приятеля:
—Выходит, матрос постоянно должен быть нищим и свою семью на такую жизнь обречь?
—Выходит, что так, Джон. Месяцы в море, на грани гибели, мечтаешь о береге! И, дорвавшись до него, уже ни о чём не вспоминаешь. Вот так, парень.
—Как же живут ваши семьи, Том?
—Нищенствуют. Как же ещё. Правда, мой старый приятель, ушёл на капере и вернулся с тремя сотнями фунтов. Теперь живёт припеваючи. Даже со мной едва говорил в последнюю нашу встречу.
—А где твой дом, Том?
—Тут недалеко, Джон. Всего пятьдесят миль на восток. В Плимуте. Это у нас большой порт. Там много кораблей грузится и готовится в плавание. И работу можно найти, если протекция имеется.
—Так чего ж ты бродишь по свету?
—Тянет, Джон. Больше месяца на берегу не выдерживаю. Опять нанимаюсь на судно, и всё начинается сначала.
—Это,— Ивась кивнул в сторону порта и города,— что за город?
—Этот? Фалмут. Так, небольшой городишко. Но тут живёт владелец судна.
—Так ты собираешься проведать родных, семью?
—А как же! Обязательно! Вот расчёт получу и тотчас отправлюсь. Через день-два. Охота сынишку поглядеть. Полгода не видел. Подрос, наверное.
Ивасю стало скучно после слов Тома. Он сошёлся с этим покладистым спокойным матросом. Он почти никогда не лез в драки, хотя мог драться отменно. Сам видел неделю назад.
Вечером на судно вернулся капитан. Он рассчитал тех, кто этого пожелал. Остальные, а их было совсем немного, получили свои деньги и отпуск погулять в порту или навестить родных.
—Ну что получил, Джон?— спросил Том, улыбаясь.
—Да вот получили по два каких-то гроша. Что это такое, Том?— И Ивась показал две медные монетки.
—Ещё не так плохо, Джон! Это целых восемь пенсов! Можно немного погулять или… заиметь девку на часок, как пожелаешь, ха-ха!
—Ты завтра уходишь, Том?— с откровенным сожалением спросил Ивась.
—Ухожу, Джон! В Плимуте уже подыщу себе подходящую посудину. Так что, Джон, может, ещё наши дорожки пересекутся. Пока, пойду к шлюпке. Погуляю до утра, а там и домой.
Ивась пожал ругу Тома, остальные казаки последовали примеру юноши, и Том исчез за бортом, растворившись в наступившей темноте.
Казаки долго раздумывали, куда потратить заработок. Одежда и сапоги пока имелись, остальное было им не по карману, но нож у каждого быть должен.
—Значит, никакого берега,— грустно заметил Омелько.— Жаль, очень хотелось бы.
—Ивась, сходил бы к капитану или штурману. Попросил бы для нас наши же ножи. Ведь всё забрали, подонки!— И Демид злобно проговорил грязные ругательства на родном языке.
—А и правда, Ивась!— с надеждой воскликнул Омелько.— Сходи, пощипай за бороду удачу. Вдруг получится.
Ивась задумался. Он помнил, что это может стоить ему зуба, выбитого разгневанным капитаном или штурманом.
—Попробую, други,— вздохнул Ивась.— Где наша не пропадала! Ждите.
Вернулся Ивась довольно скоро. Он не был избит, лицо источало довольство и гордость своей значительности. Бросил небрежно, усмехнувшись:
—Вот вам ножи, ребята! Берите и помните мои заслуги, ха! Получилось!
—И не бил?— с участием спросил Омелько.
—Я у шкипера был. К капитану побоялся идти. Он выпивши, а вы знаете, что можно ждать от такого. А шкипер быстро согласился. Ножи не наши, похуже, но зато тратиться на них не придётся. Можно съезжать на берег.
—Шлюпки нет, хлопцы,— недовольно бросил Демид.— Подождём до утра. Тут уже делу не поможешь. Идём лучше спать. Места стало больше и можно отдохнуть за столько дней работы. И вахту стоять не надо. Идём!
Больше двух недель матросы, оставшиеся, как и казаки, на борту, занимались мелким ремонтом снастей и парусов.
Кормили, как всегда плохо, одними сухарями да солониной раз в день. Такой, что прожевать её вонючие куски было просто невозможно. Но о другом матрос мог только мечтать, и то на берегу, где он за несколько дней спускал всё, заработанное за время плавания.
Кончалась третья неделя. Неожиданно на борту появился Том. В новой робе, башмаках, но в старых штанах, замызганных, в заплатах.
—Том! Откуда, каким ветром? Опять к нам?— Ивась бросился пожимать товарищу руки, охлопывать и трясти.
—Я за вами, парни. Вы мне понравились. Есть хорошее, очень хорошее и выгодное предложение.
—Что за предложение, Том?— нетерпеливо тряс приятеля Ивась.
—Джон, здесь неудобно об этом говорить. Поехали на берег. Там я всё вам поведаю. Идите, договаривайтесь.
Шкипер подозрительно смотрел на матроса. Подошёл с расспросами. Том неохотой отвечал, хранил молчание о предложении, которое сделал казакам.
В кабаке, пропустив по кружке эля, Том тихо сказал:
—В Плимуте готовится большая экспедиция в южные моря, ребята. Уже в порт стягиваются корабли. Рассчитывают в начале сентября поднять якоря.
—При чём тут мы, Том?— спросил нетерпеливо Ивась.
—Дело в том, что то, что я вам скажу — должно остаться между нами, парни. Обещаете?— И Том поочерёдно обвёл всех глазами.
—Можешь не сомневаться, Том,— заверил Ивась, получив одобрение молчаливыми кивками своих друзей.
—У меня есть хороший приятель. Я его встретил в порту. Он дальний родственник знаменитого корсара Джона.
Том заметил недоумение казаков, улыбнулся и пояснил:
—Это что-то вроде пирата, парни. Ну да это не так важно. Слушайте далее. Этот дальний родич Джона очень недолюбливает своего удачливого моряка, но узнал о готовящемся походе к Антильским островам. Это немного опасное, но необыкновенно выгодное предприятие.
—Что требуется от нас, Том?— торопил приятеля Ивась.
—Погоди ты, Джон! Так вот, этот мой приятель загорелся опередить своего удачливого родича. А с ним, с родичем, собрался туда ещё один знаменитый морской волк. Тут его все знают. Это сэр Френсис Дрейк! Более знаменитого капитана во всех островах не сыскать. Разве что его дядя, Джон Хокинс, о котором и идёт речь!
—Чем же этот сэр, как его, знаменит?— спросил Ивась, которого взглядами подстёгивали напряжённые глаза друзей.
—О! О таком никто и мечтать не осмеливается, парни! Он награбил у испанцев столько драгоценностей, что каждый матрос не смог унести с собой!
Когда Демид помял сказанное, он воскликнул сердито:
—Брехня! Где это видно, что матрос столько может заработать! В голове не вмещается такое! Не верю!
Том вопросительно глянул на Ивася, и тот сказал, чем вызвана такая реакция казака. Том усмехнулся, ответил уверенно:
