—Что это с тобой? Какая муха тебя ужалила?— обиделся Омелько.
—Будет вам, хлопцы,— Демид примирительно приподнял руку.— Нашли из-за чего ссору затевать! Не стоит это того.
Ивась сам немного разозлился. И чего вспылил? Он корил себя, понимая, что и его волнует то, что затронул Омелько. И ещё из-за не проходящей у него стеснительности. Это раздражало, злило, но изменить ничего не могло.
Завидовал тому же Омельке, как тот почти мгновенно сходился с любой женщиной, находил о чём поговорить, хоть почти не знал языка. И ещё подумалось, что, накопив денег, заведёт своё дело и тогда выберет себе женщину по вкусу. И тут же подумал: «А какой у меня вкус? Я его и не знаю. Вот загвоздка!»
И опять всё у него упиралось в деньги. Собственно, как и у Омелька. У Демида всё не так,— думалось юноше.— Тот об них мало думает, а у нас с Омельком только они и на уме!
И всё же Ивась посчитал себя просто немного обойдённым природой. Его слишком большой нос для его тощей фигуры вызывал насмешки матросов. Он был уверен, что и девушки не обращают на него внимания по этой же причине. Однако вспоминались сальные шутки и насмешки матросов, где он в этом отношении должен был быть на высоте. Но…
Потому он больше всех на борту зажимался с оружием, особенно со шпагой и ножом.
Его приятель-мулат, Ариас, старался побольше вертеться около, постоянно учил его испанскому и вместе они учились метать нож в цель, чему дал им толчок, как ни странно, кок Фрозер Косой.
—Фрозер,— спрашивал Ивась у кока,— ты косой, а как здорово бросаешь нож! Как это у тебя получается?
Это происходило больше месяца назад, и теперь Ивась уже сносно пользовался этим оружием.
—Ты отлично будешь бросать, Джон,— уверял кок юношу.— У тебя такой хлёсткий бросок, что только попадать надо.
—Вон Джек Крэбб, Косой! Он в пять раз сильнее меня. Что, он хуже меня бросает нож?
—Он в пять раз сильней тебя, как у тебя в пять раз сильней бросок, мой костлявый юноша, ха-ха!
Ивась в недоумении смотрел на кока, но тот ничего не мог объяснить. Только улыбался и повторял:
—Бросай раз по пятьдесят в день и скоро тебе равных не будет!
—А ты, Косой?
—Ты и так уже догнал меня в силе, до меткости осталось совсем немного. Да и в силе я тебе наверняка проиграю, Джон. Вольно быстр ты, приятель!
Всё это подбадривало парня. Он постоянно орудовал ножом и постепенно его руки стали столь ловкими, что матросы опасались с ним задираться, отшучиваясь, когда Ивась клал руку на рукоять ножа.
Ещё до полуночи несколько шлюпок с флагмана оповестили все корабли эскадры, что перед рассветом сняться с якорей и выходить в море.
Курс не обозначался, просто следовать за флагманом.
—Вот и закончилась компания!— воскликнул Мак-Ивен в каюте, сидя напротив Барта с кружкой в руке.— Ничего мы не получили, и встаёт вопрос: в какую сторону нам податься?
—Такой морской волк, как Дрейк, просто так не покинет эти воды, Бен.
—Считаешь, что он будет искать новые пути наполнить трюмы драгоценными грузами?
—Без сомнения, капитан. Сейчас мы богаче его во много раз. А это ещё не то, что мы рассчитывали иметь. Посмотрим, куда он направит свои алчные стопы. При его опыте и мы сможем чем-то поживиться. Он на мелочи размениваться не станет.
—Тут ты прав, Барт. Последуем за ним. Есть надежда, что е его стола и нам крохи перепадут.
Солнце поднялось из-за моря, и удивлённые и обрадованные жители Сан-Хуана обнаружили пустой залив и вдали громаду парусов уходящей английской эскадры.
Сэр Френсис был в дурном настроении. Он грубо грохотал сапогами по голым доскам пола, не обращал внимания на стоящих помощников, боящихся переступить с ноги на ногу.
Наконец он остановился, ухватился за короткую рыжеватую бороду, молча изучая ножку кресла.
—Так, господа! Идём на юго-запад. Там старые города и они набиты золотом и жемчугом. Там и только там мы сможем оправдать своё предназначение перед Её Величеством! Курс в район Сайта-Марты, господа. Идите и работайте! И подумайте о провианте. Его у нас слишком мало. Де Тельо не скоро осмелится покинуть гавань Сан-Хуана.
Эскадра из трёх десятков кораблей двинулась на юг, высматривая мелкую добычу в открытом море.
При попутном ветре эскадра быстро достигла северного берега Южноамериканского континента, и, растянувшись на несколько десятков миль, приступила к опустошению всего, что попадалось на пути.
—Видал, что делается!— восклицал Омелько, когда их суда, прервали попытку улизнуть испанскому кораблю. Ограбили его, перегрузили всё ценное в свой трюм, разделив добычу с соседним кораблём.— А это только начало!
—Скоро в море не останется ни одного испанского судна,— заметил безразлично Демид.
—Останется берег, Демид!— ответил Омелько.— А город имеет намного больше, любой корабль. Уже сейчас мы имеем на борту товаров на три тысячи золотом!
—А сколько ты с этих тыщ получишь? Десяь фунтов? И этому рад? Ну и болван ты, Омелько!
Тот обескураженно посмотрел вокруг, ища поддержки. Её не оказалось: Ивася рядом не было, а остальные ни слова не понимали, о чём они говорят.
Ивась с Ариасом тем временем занимались фехтованием с кинжалами и плащами, намотанными на руку. Матросы с любопытством поглядывали на этих молодых людей, изъявляющих желание обливаться потом на жаре. Потому что для англичан тепло декабря казалось изнурительной жарой.
—Ариас,— напряжённо спросил Иван мулата по окончании занятий, когда они уже смыли пот забортной водой,— что ты можешь сказать про свою жизнь на борту?
—Я доволен, Хуан. Здесь не бьёт тебя никто, кормят лучше и немного платят. А у хозяина я только работал и получал палками по икрам. До сих пор страшно вспомнить. Здесь лучше!
—А сколько тебе платят? Я слышал, ты как-то говорил, что в три раза меньше, чем, например, мне. Так?
—Ну и что же? Так положено. Я мулат, а ты белый человек.
—Здесь все должны быть равны. Мы подписывали договор с капитаном.
—Я и остальные мои друзья ничего не подписывали. Никаких бумаг нам даже не показывали. Ты же знаешь.
—Это не так важно, Ариас. Вы выполняете все работы, что и мы, а получаете в три раза меньше. А ваш раненый? Он тоже никакойнадбавки не получил за пролитие крови. А наши матросы за это получают одну или две доли. Это ведь несправедливо, Ариас!
Мулат задумался. Ему было лет восемнадцать, и он своим юным забитым мышлением никак не мог уразуметь, чего хочет этот белый парень от него. Он в этой жизни только начал жить, и жить лучше, чем у хозяина. Поэтому недовольства не ощущал. И подумал, что надо бы поговорить со старым мулатом Педро. Он-то сможет растолковать, чего хочет этот Хуан.
