Ага, её трахнешь, а потом не отвяжешься.
—Мам,— произнёс я с особой интонацией, которую не нужно было пояснять.
—Даже не думай спорить,— ответила она и подошла к засвистевшему чайнику.— Ты сейчас академию закончишь, отработаешь свою учёбу, тебя в клан возьмут — и всё, забудешь про нас. На что тебе родители-отлучённые?
—Да не забуду я про вас, буду помогать…
—Сложно тебе, что ли, жениться ненадолго? Это же всего на несколько лет, как двоих детишек заделаете, так сразу и развод.
—В смысле детишек?— нахмурился я, опустив вилку в сковородку.— Я не понял…
—Так ведь Усовикам тоже свою выгоду надо поиметь с этого брака,— быстро заговорила мама, подцепила вилкой кусок омлета и поднесла его к моему рту.— Они нам — приданое, а ты им — детишек-драконят. А там и развод, чтобы детишек в клан приняли. И тебе не напряжно будет, и всем хорошо. Соглашайся, Ленни.
Я забрал у мамы свою вилку и положил её обратно на сковороду.
—И давно вы об этом договорились?
—Так отец уже и брачный контракт подготовил.
—И во сколько Усовики оценили мой генетический материал?— я выразительно вскинул бровь.
—Сто.
Я нахмурился, и мама добавила:
—Тысяч.
—Серебром?
—Золотом.
Осталось только присвистнуть. Сотня тысяч золотом. Да моим родителям этого хватит если не на всю оставшуюся драконью жизнь, то очень близко к тому.
—И почему я об этом узнаю только сейчас?
—Мы надеялись, что ты и сам будешь не против, Аврора девочка хорошая, красивая, место своё знает, целеустремлённая, умная…
—Мам, не надо мне расписывать её достоинства, рекламная кампания давно провалилась. Так вы это всё затеяли ради выплаты?
—Согласись же, выгодная сделка.
Вместо ответа я накинулся на свой завтрак. Выгодная. Для всех, кроме меня! Как вернусь, сразу потребую от отца черновик договора, хоть узнаю, выделили ли мне из всего этого что-нибудь или приданое — родителям, дети — Авроре, а моё дело маленькое: сунул-вынул и пошёл.
Мама поставила передо мной кружку крепкого кофе и, поглаживая меня по плечу, продолжила:
—У тебя ведь жизнь уже считай сложилась. Академию закончишь, а там и в клан примут. От родителей откажешься, чтобы не иметь связей с отлученцами. А пока туда-сюда, уже и условия брачного контракта будут выполнены. Станешь полноправным Варгасом. А денег, которые мы получим со сделки, хватит, чтобы малыша поднять, образование дать. Глядишь, и он тоже сможешь вырваться в настоящие драконы.
Мне было, что сказать по этому поводу, но смысла не увидел, поэтому залпом выпил свой кофе, сунул в рот бутерброд, сковороду с остатками омлета вернул на плиту и, захватив свою корзину, пошёл, наконец, в ванную комнату.
Когда я покинул дом, утро уже было в самом разгаре. Люди высыпали на улицы и бежали по своим делам, лавки давно открылись, а в воздухе стояли ароматы свежей выпечки, которые тянулись от булочных со всей округи. Желудок напомнил, что завтрак я не доел, а день впереди длинный. Огляделся. В местных лавках меня все знали в лицо, знали, кто я и кто мои родители, поэтому в местные магазины я старался не заходить, предпочитая пользоваться лавками в других районах города. До первой пары времени было ещё достаточно, и я решительно пошёл в сторону конечной остановки омнибуса, чтобы отыскать по пути какую-нибудь захудалую булочную и купить там что-нибудь к обеду.
Спустя некоторое время моё внимание привлекла небольшая кофейня. Внутри горел свет, и можно было разглядеть клетчатые скатерти на маленьких круглых столиках и горшочки с живыми цветами вместо ваз. Не то чтобы для меня это имело какое-то значение, но я удивился, что не был здесь раньше.
По крайней мере, это означает, что булочник не должен знать меня в лицо.
Так и вышло.
—Доброе утро, господин хороший,— улыбнулся мне хозяин в идеально чистом фартуке. Он как раз надевал большие пекарские рукавицы.— Одну минуту, как раз ватрушки подошли!
Открыв печь, он вынул из неё большой противень, полный рыжих ароматных плюшек.
—У вас всё свежее?— уточнил я, осматривая прилавок.
—Обижаете,— усмехнулся булочник. Поставив противень в специальную установку, он стянул рукавицы и аккуратно повесил их на крючок.— Мы вечером всё невостребованное раздаём старикам. У нас на районе много таких, кого забыли внуки, а работать уже силы в руках нет.
Я кивнул. Дело хорошее.
—Посоветуете что-нибудь посытнее?
—Как насчёт треуголок с мясом и крупами?— он указал ладонью на полки с довольно крупными пирогами.— Или сырные завитки?
—Давайте и того, и другого по три штуки и пару свеженьких ватрушек.
Расплатившись с булочником и забрав у него бумажный пакет с выпечкой, я уже направился к выходу, но тут позади послышался топот, и я с любопытством обернулся. По лестнице, вход на которую был за прилавком, сбежал вниз…
Ах нет, сбежала.
Мишель Миллерс.
Она застыла, встретившись со мной взглядом. И покраснела.
—Я на учёбу, па,— смущённо проговорила она, подошла ко мне и кивнула, пряча взгляд. После чего вышла за дверь, будто намекая на то, что не стоит выдавать нашего знакомства её отцу. Я хмыкнул и вышел следом.
—Так значит, ты здесь живёшь?— спросил я, убирая выпечку в свою объёмную сумку.
—Вроде как да,— ответила Мишель и открыла ключом боковую дверь, где оказалось нечто вроде кладовой. Оттуда она достала большую, хорошо знакомую мне корзину, куда мы скидывали использованную форму после тренировки. Потом заперла дверь и, подхватив корзину за боковые ручки, пошла по улице.
—Ты на омнибусе?— уточнил я, глядя, как тяжело ей тащить эту корзину.
—Не на крыльях же,— усмехнулась она.
Я кивнул и некоторое время мы шли молча. Потом не выдержал. Забрал у неё корзину и понёс сам.
—Не надо, это ведь моя работа…
—Надорвёшься ещё,— буркнул я.— Девчонка всё-таки.
Она опустила взгляд.
—Прости, что не сказал…— она запнулась и поправилась:— Что не сказала сразу. Испугалась, что команда не примет: мало того что человек, так ещё и девчонка.
—Ты свои функции выполняешь?— я скосил на неё взгляд.— Ну вот и всё. Тебя как зовут-то? По-настоящему.
—Так и зовут,— она непонимающе посмотрела на меня.— Мишель Миллерс.
—Что, так тебя и называть? Миллерс?
—Можно Шелли,— тихо отозвалась она, снова краснея.
А ведь она и раньше так краснела. А я только шутки по этому поводу придумывал, вместо того, чтобы просто головой подумать. Вот идиот.
