— Антон, просто Антон, — обворожительно улыбаюсь я. — У нас не так много времени Евгения Петровна, ваши вещи я вам сейчас подам, а затем мы уберемся отсюда.
— Евгения, — прошептала она пересохшими губами. — Если на то пошло, просто Евгения.
Точно! Дурак, не предложил ей попить. Обхожу кровать и наливаю воду из бутылки на столе, подавая стакан женщине.
А она ничего, держится молодцом, попытки собрать мысли в кучу заканчиваются победой и она задает важный вопрос.
— Куда мы пойдем?
— Что за вопросы? — шутливо восклицаю я. — Конечно же, спасать вашего сына!
После этих слов Евгения стала в два раза шустрее. Я помог ей подняться, а когда убедился, что все в порядке, вышел из палаты.
Через несколько минут появилась и моя неожиданная находка. Присмотревшись, я попытался найти общие черты с сыном, но не нашел. Мать Сорокина обладала правильным овалом лица, средним ростом, сеткой морщин вокруг лучащихся жизнью глаз и тонкими выцветшими губами. Довольно миловидное лицо, которое не испортить сальными волосами и пересохшими губами.
Она держалась за дверь, страх не позволял ей отпустить ручку, сжимаемую суховатыми, но сильными руками.
Подаю женщине ладонь и помогаю выйти. Она переносит вес тела, опираясь на меня, но совершенно ничего не весит, особенно для одаренного, в чьих жилах течет мир.
Из клиники мы выбрались через дверь для персонала, оказываясь во внутреннем дворе, скользнули под арку и вышли к оживлённой улице, где я довольно быстро поймал такси.
Путь назад до выставочного центра занял тридцать минут. По дороге мы остановились на небольшой перекус, заказав лёгкий бульон с волокнистым мясом внутри.
Евгения Петровна зашла в уборную, где наскоро умылась и стала выглядеть не такой измученной. К ней вернулся блеск в глазах, а бледные впалые щёки покрылись лёгким румянцем.
— Куда мы направляемся? — скромно поинтересовалась она, смотря на меня с небольшим страхом.
Видимо, наконец поняла, что ушла из клиники с абсолютно незнакомым человеком и не знала, чего ожидать.
— Ваш сын работает на род Исаевых, — издалека начал я. — Но это только полбеды. Вся сложность ситуации в том, что он талантлив, больше вам рассказать, к сожалению, не смогу, но поверьте мне, зла я вам не желаю.
— Верю, — тихо ответила женщина, кутаясь в лёгкий кардиган, и неожиданно добавила. — Я толком ничего не помню, но точно знаю, что сейчас мне лучше, чем было в клинике. Люди Исаева забрали меня из дома, уверяя, что мне требуется немедленное лечение. Но после этого я стала много спать. Никогда не спала так много.
Она зевнула, осоловело глядя по сторонам на проносящиеся улицы.
Отвечать ей я не стал, просто не знал, что на это сказать.
Мы остановились у центра, вышли из машины и неспешно направились к входу.
Лицо Сорокина изменилось, когда скользящий по толпе взгляд наткнулся на меня, а затем перепрыгнул на мать.
Он вскочил со стула и выбежал вперёд, огибая стенд, где крутились работающие механизмы.
— Мама! Как ты себя чувствуешь? Что ты тут делаешь? — вопросы с головой выдавали тревогу, но больше не были наполнены иронией или сарказмом. Осмотрев родного человека, взгляд Константина переместился на меня. — Ей нельзя долго находиться на ногах!
— Я чувствую себя хорошо, сынок, не беспокойся, Антон помог мне, — слабо улыбнулась Евгения. — Пожалуйста, послушай, что он скажет.
— Что это всё значит? — он нахмурился.
— Это значит, что теперь у тебя есть работа, — усмехнулся я.
— Не понимаю, — покачал головой Сорокин.
— Прекрати с ним говорить, — вмешался давно замеченный мною Исаев, пробивавшийся к нам через многочисленных зевак. — Этот человек обманом выкрал Евгению Петровну, совершив преступление.
— Да? — удивился я.
— Если не хотите проблем, советую прямо сейчас покинуть это место, — произнёс Исаев, со злостью смотря на меня.
— Я думал, вы уже давно вызвали стражей правопорядка, — продолжал изображать невинность я. — Хочу с ними встретиться как можно скорее, чтобы прояснить ситуацию.
— Антон, прошу вас, — обратился ко мне Сорокин. — Вы не знаете его, лучше оставить это.
— Изображаешь из себя благородного? — вдруг зашипел Исаев. — Доброго волшебника? Сейчас посмотрим…
— Я и правда маг, хочешь, покажу фокус? — решил закончить с ним я. — Он называется бесконтактный удар в челюсть, без применения магии.
Аристократ уставился на меня бараньими глазами. Мы стояли друг напротив друга, Евгения благоразумно отошла мне за спину, Сорокин, смотря на это, всё больше хмурил брови, готовый разнять нас с Исаевым в любой момент.
— Я хочу только лучшего для тебя и твоей матери, — переключился на него Исаев. — Ты же понимаешь, Костя?
— Тот, кто хочет лучшего, не травит близкого человека своего сотрудника, чтобы удержать его возле себя, — сделал последний ход я.
— Это… правда⁈ — замер Сорокин, смотря на своего бывшего работодателя.
— Конечно же нет! — как-то неуверенно возмутился Исаев.
— Правда, — сказала последнее слово Евгения Петровна.
— У меня есть свидетели, — кивнул я.
Звук удара был слышен всем в радиусе пятидесяти метров, настолько хлёстким тот получился. Кулак инженера врезался в челюсть аристократа, разом выбивая разум из глаз.
Исаев упал на задницу, оглядываясь мутным взглядом.
— Что ты наделал? — заорал его телохранитель или водитель, хрен их разберёшь.
— Магия, — с умным видом развёл руками я.
— Сейчас я тебе покажу магию, — Сеня направился ко мне.
Второй удар вышел не менее смачным. Константин залепил ещё и водителю Исаева, заставляя того приземлиться на пятую точку, прямо как и его хозяин.
— Я плохо контролирую свои магические таланты, — снова развёл руками я и повернулся к потряхивающему ноющую руку Сорокину. — Ну что, уходим?
— Вы мне многое расскажете, мно-о-о-гое, — серьёзно произнёс инженер. — Сейчас…
Он быстрым шагом прошёл за прилавок и забрал модель поезда, что показывал мне. А затем пнул по ножке стенда, заставляя всю конструкцию упасть и сложиться, как карточный домик.
— Э-э-э… — замычал пришедший в себя Исаев, показывая на поезд в руках Сорокина.
— Считай это компенсацией, — пожал плечами Сорокин и кивнул мне. — Идёмте.
Мы вышли на улицу, забираясь в мягкий салон авто, которое как раз подогнал Михаил.
— Думаю, времени на то, чтобы вас представить моим людям хватит, — прикинув всё, произнёс я.
— И что мы будем делать дальше? — безэмоционально спросил Сорокин, которого нагнал адреналин, его потряхивало, а взгляд был пустым.
