Клинок вышел из пространства и увеличился, опускаясь на жестянку. Раздался скрежет, и машина развалилась на две части, из салона тут же выпали несколько человек, хватаясь за оружие.
Шаг через пространство и обезглавленное тело летит на асфальт, за ним следует второе, третье, четвёртое. Обычные боевики с огнестрелом, даже не маги, закуска.
Ночные улицы пусты, но по ним уже разносится вой сирен и мелькают пожарные, медики и полицейские. Взлетаю, нагоняя второй автомобиль.
Падаю на крышу, выставляя клинок перед собой. Он проходит сквозь металл, как нож через консервную банку и нанизывает водителя.
Машина теряет управление, отталкиваюсь назад, делая сальто, чтобы погасить инерцию и приземляюсь на дорогу.
Авто с гудящим двигателем несётся в какой-то бутик, пробивая стекло. Что-то внутри здания вспыхнуло, расцвёл цветок нового пожара, а я пошёл к клубу, волоча меч за собой.
Стоило мне войти в храм музыки и разгорячённых тел, как волна людей тут же хлынула наружу. Всему виной моя кривая улыбка и огромный клинок в руках.
Помещение опустело за минуту, внутри не осталось никого, как бы я ни искал.
Возможно, Мандарин уже на пути к русско-китайской границе, а возможно, сидит в глубоком погребе, если таковой у него имеется.
Оборотни стекались в одну локацию, где их уже ждал Михаил, взявший небольшой фургончик и принимающий посылки. Листик распечатала сводку по больницам и госпиталям для одарённых. Лихорадка сходила на нет.
Единственным минусом было то, что Мандарин так и не был обнаружен. Но я думаю, что это дело времени.
Мы улетали из города, оставляя за спиной рассерженный улей, кучу машин, воющих и мигающих проблесковыми маячками и пятнадцать пожарищ практически во всех районах столицы.
Кроме нас, город покидал и небольшой фургончик с посылкой, направляясь прямо к поместью Митрофановых.
Мне даже не пришлось принимать активного участия в наказании. Я был истощён после охоты на духов, но не отказал себе в удовольствии снести пару голов.
…
Поместье Митрофановых, пригород Новгорода
— Уже светает, — произнесла Анна, обнимая Валерия, прильнувшего к окну.
В гостиной стоял полумрак. Глава клана расхаживал вдоль камина, измеряя пространство шагами.
— Пора, — положила руку на плечо мужа Милена. — Уже рассвет, не понимаю, почему ты тянешь.
— Так надо, — ответил Павел. — Валера, сколько часов?
— Уже шесть с небольшим. Они скоро пойдут на штурм дома, ты договорился, но больше ждать нет возможности, — ответил сын, глядя в глаза отцу.
— Выходим, поболтаем с этим щенком, на провокацию не вестись, иначе лично оторву голову, — приказал глава и вышел наружу, осторожно и без лишних движений.
— Наконец-то, — скривился Аресов. — Павел Матвеевич Митрофанов, вы обвиняетесь в подрыве репутации императора, убийстве семьи Баламутовых без каких либо оснований, и неповиновении приказам третьей канцелярии. Суд зачитает вам права, проследуйте за нами.
Павел усмехнулся.
Дом был окружён гвардейцами императора, над землей парили десять паладинов. Весомая сила. Даже льстит в какой-то мере, тешит старое сердце.
Старик подслеповато прищурился.
— Ещё молодцев пригласили? Этого мало? — он рассмеялся.
К дому ехал тёмный фургончик. Его остановили перед оцеплением, все замерли. С пассажирского сидения вышел Антон, осматриваясь по сторонам, Павел пошёл к внуку, отмахиваясь от напрягшихся паладинов.
Глава 3
Семейный совет
Поместье Митрофановых, пригород Новгорода
Павел посмотрел на юношу, что поправил костюм и безразлично мазнул по присутствующим взглядом. Этот взгляд не принадлежал человеку сломленному, человеку испуганному. И никак не мог иметь ничего общего с человеком, который удивлён.
За многие годы жизни старый паладин уяснил одно. Кого-то горе ломает, придавливает многотонным грузом к земле. Кто-то очень долго оправляется, как от тяжелого ранения. А кто-то меняется в другую сторону, он становится злее. Доброта любит тепло, а смерть близкого человека вымораживает орган с аортой и оставляет неизгладимый след.
Юноша пошёл в его сторону. Пара бойцов из гвардии встали на пути, но, взглянув в глаза, тут же разошлись. Что они там увидели? Павел уже знал. Они увидели зверя. Если не убьёт, покусает, больно покусает.
Наблюдая за внуком, он печалился. Его одолевала грусть. Как старый волк пропустил мимо себя такое? Закрутился в вихре дней и поставил не на ту лошадь.
Сейчас перед ним был не сосланный к бабушке паренёк, ориентирующийся на чужое мнение, мягкий и робкий, как весенний побег, перед ним был аристократ, наследник империи. Его империи.
Почему-то именно сейчас, когда он увидел внука, всё встало на свои места.
После трансляции, на которой убили Станислава, сердце замерло, покрылось коркой льда. Но затем начало оттаивать, когда он понял, что всё не напрасно.
Кто останется после нас? Задавался вопросом старый паладин. Но поросль пустила побеги и углубилась в землю. Вырвать сердце на глазах миллионной публики и забрать саму душу человека, причинившего твоей семье вред.
Кто на такое способен? На памяти старика, никто из его близких не мог похвастаться такой решительностью. Пожалуй, только давно почивший в омуте времени Тёмный.
Внук подошёл к деду и остановился. Они посмотрели друг на друга и замерли.
Несколько секунд, после чего старик заключил юношу в объятия.
— Ты дома… — прошептал он.
— И мы никому не отдадим свой дом, — как само собой разумеющееся ответил внук.
— Ни за что, — хмыкнул Павел.
— Кхм… господин, Аресов, — усмехнулся Антон, поворачиваясь к паладину, которого будто бы не замечал. — Я привёз вашему отделу головы виновных.
— Вы хотели сказать, принесли, — учтиво ответил Аресов, оглянувшись на ухмыльнувшихся коллег и полагая, что ситуация под контролем. — И где же они?
Белобрысый недоуменно огляделся.
— Привёз, — Антон сказал это так, будто вбил в землю сваю.
Аресов нахмурился. Из фургончика вышел водитель, кажется Михаил, так его звали. Открыл задние дверцы и сел за руль, крутанув машину.
То, что произошло дальше, заставило бывалых вояк отвести взгляды. Из заднего отсека посыпались головы. Как спелые арбузы. Фургон был забит ими наполовину, а когда машина рванула, они покатились на землю.
Авто замерло, замерли и гвардейцы, не понимая, как реагировать. Старик улыбнулся, жёстко. Это был вызов, плевок в лицо всему третьему отделу. И что вы намерены сделать?
