— Значит так? — хмыкнул паладин. — Не хочешь помогать империи?
Да, пронять его так просто не удалось, Светлый всегда был гибче остальных. Но и ему не было чуждо честолюбие.
— У империи нет ко мне вопросов, так почему они есть у вас? С чего вы взяли, что можете задавать их мне? — продолжил я гнуть прежнюю линию, внутренне наслаждаясь ролью подростка — бунтаря и выскочки.
От моих слов Лебедева и Потёмкин нервно переглянулись, профессор даже развернулся к нам полностью. Конечно, раньше за мной не замечалось подобных замашек, их удивление понятно. Но не мешают — и на том спасибо.
— Ты можешь оказать большую услугу… — попытался вывести меня на путь истинный Светлый.
— Вы, — снова перебиваю его, вживаясь в свою роль полоумного. — Вы можете оказать. Или правила для вас не писаны? Правила светского тона. Помимо вашей должности, я так и не услышал вашего титула, в то время как вы, любезный, обращаетесь к потомку древнего дворянского рода.
Даже Светлова наконец-то проняло, паладин сузил глаза, его пальцы, сжимающие столешницу, побелели.
А я ведь только начинал. И действительно слегка терял контроль, наслаждаясь сложившейся ситуацией. Каково тебе, сукин сын, слышать такое от сопляка? Ты так поддерживал аристо, но, видимо, остался не у дел. Продолжил бегать, как шелудивый пёс, чтобы выслужиться перед настоящей властью этого мира. Когда-то я хотел всё изменить, но ваша кодла решила и дальше пресмыкаться перед болванами во фраках с чередой именитых предков. Я предлагал сделать независимую систему, где люди получали бы должное согласно своим заслугам, а не потому, что чья-то мать вытянула счастливый билет, залетев о короля или его подопечных с большим влиянием и маленьким хвостиком спереди в штанах!
— Так разговора у нас не выйдет… — сдерживая себя, покачал головой паладин, явно раздосадованный тем, что не удалось вытрясти из меня всю информацию нахрапом.
— Надо же, хоть в чём-то мы согласны, — кивнул, понимая, что из меня брызжет слишком много яда, но я не мог остановиться. А, может, просто не хотел.
Неизвестно, до чего бы довела нас наша перепалка, но момент прервал громкий стук в дверь. Кто-то буквально долбился в неё, как будто попадание в кабинет было вопросом жизни и смерти.
Лебедева открыла дверь, и тут же в центр комнаты влетел растрёпанный мужчина в костюме. Шея его была взмылена, галстук распущен и болтался уже на животе.
— Меньшиков Геннадий Андреевич, — скороговоркой представил он, кивнув сразу всем. — Прошу прощения за вторжение, но дело не терпит. На мою дочь напали!
Я цинично приподнял брови, глянув на паладина, мол, смотри, как надо начинать разговор с аристократами. Но Светлов лишь поджал губы, перенося своё внимание на гостя.
— Я услышал, что вы в городе, — Меньшиков сделал два судорожных шага в сторону Светлого. — И мне нужен историк… — метнулся обратно, чуть ли не падая на колени перед Лебедевой. — То, что с ней случилось, это… Одержимость или проклятие, я не знаю!
Мужчина перестал метаться, в один момент его ноги подкосились, и он действительно упал на колени, складывая руки в молитвенном жесте, и, обращаясь ко всем, взмолился:
— Прошу, посмотрите мою дочь! Глупая девчонка спустилась в разлом, чтобы показать друзьям, а потом случилось это… Я… Я всё покажу на месте!
Одержимость? Хм, как бы мне самому посмотреть на данный случай?
Глава 26
Цена человеческой жизни
Светлый спустился со стола, на котором удобно сидел, Меньшиков тут же подскочил к нему, вцепился в рукав его простой одежды. Закричал в отчаянии:
— Умоляю, вы должны мне помочь! Я… Я на всё готов…Я всё отдам! Моя малышка…
— Спокойно, — Светлов отцепил пальцы убитого горем отца от своей руки. Нашёл глазами меня. — Разговор не окончен, мы ещё к нему вернёмся позже, — и сразу же переключил внимание на Меньшикова. — Ведите, где там ваше чадо неразумное. Посмотрим, что к чему.
— Но мне нужна и она… — мечущийся взгляд мужчины остановился на Лебедевой.
Светлов тоже поднял глаза на Оксану, приподнял бровь, как бы спрашивая её решение, преподавательница тут же закивала:
— Да, конечно, я сейчас подойду.
Потёмкин вышел вместе с паладином и пошатывающимся отцом, а я метнулся к Лебедевой, ощущая себя охотничьим псом, почуявшим дичь.
— Ты должна взять меня с собой! — громким шёпотом потребовал я.
— И как ты себе это представляешь⁈ — так же шёпотом взорвалась она, взмахнула руками, сердито смотря на меня. — В качестве туриста сходить в разлом со скверной⁈ Ты же сам тут сцену устроил, что тебя и тронуть без ордера нельзя, а тут вдруг побежишь к больному одержимостью ребёнку.
Я заскрежетал зубами, понимая, что она права.
— Ладно, но по возвращению ты должна будешь рассказать мне всё, что там увидишь. Поверь, это очень важно, — проникновенно проговорил я.
Лебедева кивнула и поспешила за ушедшими. Я же не удержался и зевнул — с ночными похождениями пора было заканчивать, а то так и челюсть вывернуть недолго. Так что я поторопился вернуться к Михаилу и попросил вернуть меня туда, откуда взял. Поместье встретило моё возвращение гробовой тишиной, на этот раз даже бабушка уже спала. Я последовал примеру домашних, вновь падая в объятия кровати.
Следующее утро было одним из немногих, когда я действительно торопился в академию. Только проснувшись, набрал Лебедеву, но никто не ответил. Понимая, что Оксане скорей всего надо готовиться к парам, решил, что поговорю лично, тем более, что первое занятие нынче было именно у неё.
Думал пулей вылететь из дома, но был пойман уже бодрствующей бабушкой и усажен за стол. Отказать Марии я не смог, так что потратил минут двадцать на то, чтобы напитаться яичницей с помидорами под любящим взглядом бабушки.
Впрочем, полёт на клинке под аккомпанемент завывающего в ушах ветра решил все проблемы с лишним потраченным временем — в аудиторию я вошёл вовремя, даже оставалось несколько минут на то, чтобы договориться с Оксаной о встрече. Только вот меня ждала неожиданность: вместо стройной девушки за кафедрой стоял закутанный в свой чёрный плащ слегка взлохмаченный Потёмкин.
Я, несколько подвиснув, уставился на профессора, тот приподнял брови, видя мой неприкрытый интерес к его персоне. Покачав головой, я поторопился пройти к своему месту. Внутри поселилось нехорошее предчувствие. Я скинул Лебедевой сообщение и стал ждать ответа.
— Так, на чём вы там остановились… — пробормотал Потемкин, сверяясь с журналом и просматривая темы.
— А где?.. — подал было голос один из моих соседей, за что я был ему благодарен.
— Она сегодня занята, так что занятие у вас проведу я, — быстро перебил его профессор.
— Все страньше и страньше, — тихо выговорил я, недовольно щурясь. Внезапная занятость Оксаны настораживала ещё сильнее.
