Стена Плача одна во всем мире. Множество паломников едут в Иерусалим, на Землю обетованную, дабы оставить в щелях камней свои записки. В них – самые сокровенные просьбы, обращенные к Богу. Люди верят, что их чаяния услышатся, а желания непременно сбудутся.
Но есть и другие стены плача. У нас в России их сотни, а может, и тысячи. Краской, углем, мазутом и мелом выведены на них крики души человеческой, слова любви и ненависти, плач по загубленной жизни.
Так мы, не привыкшие к помощи психотерапевтов, пишем о своей боли и тоске на бетонных стенах – стенах плача.
1
В том году удивительно рано расцвела сирень.
Только-только отошли майские праздники, а бульвары и парки заполыхали ярко-фиолетовым, лилово-розовым. Утром шел быстрый, веселый дождик, и к полудню в воздухе витал свежий, тонкий и сладкий аромат едва распустившихся цветов.
Ася со Степкой гуляли по близлежащему скверу. Степка катил на велосипеде далеко впереди, громко сигналя в клаксон, а Ася то и дело останавливалась, подходила к кустам сирени, ладонями разводила в стороны тяжелые гроздья в хрустальных каплях дождя.
Она искала четырехлистники, «сиреневое счастье», а найдя, поспешно оглядывалась и украдкой, чтобы никто не заметил, снимала цветок губами. Ася ела четырехлистники! Совсем как в детстве, наивной и курносой пионеркой в летнем лагере, когда у них с подружками было негласное соревнование, кто больше отыщет «счастья».
Ела и стыдилась: вдруг кто-нибудь увидит ее за этим странным занятием.
«Счастья» попадалось на редкость много, и Ася совершенно по-детски же радовалась этому, кричала Степке, чтобы он не уезжал далеко, жадно теребила мокрые, пахучие сиреневые кисти.
Она и сама не знала, к чему ей столько четырехлистников. Если бы ее спросили, много ли у нее заветных желаний и вообще, счастлива ли она, Ася, не задумываясь, ответила бы, что да, счастлива. А желание у нее лишь одно: чтобы Сергей и Степка были здоровы.
Она считала себя везучей и удачливой, а свою жизнь устроенной и благополучной, такой, о которой можно лишь мечтать.
Тогда, гуляя с сыном по аккуратным, посыпанным мелким гравием дорожкам, Ася не знала и не могла знать, что спустя всего несколько месяцев ее судьбе суждено круто измениться. Его величество случай одним мановением откроет перед ней целый мир незнакомых, неведомых ранее чувств и страстей. Жестоких чувств, огненных страстей, нисколько не похожих на те, что Ася испытывала до сих пор.
Если бы только она могла это знать!
Но она не знала и беззаботно смеялась, поедая полные сладкого сока цветы. Махала рукой Степке, оттирала со лба и щек капли сиреневой росы, и проходящие мимо мужчины смотрели на нее с интересом и безнадежностью, как на вкусный, но запретный плод.
2
Лето получилось сумбурным, веселым, полным переездов и ярких впечатлений. В июне Асин хореографический ансамбль ездил на гастроли в Польшу, на июль Сергей взял отпуск и свозил жену и сына к морю, а весь август пришлось мотаться на дачу, разрываясь между поспевающими в теплицах помидорами и навалившейся после отдыха работой.
В суете и многочисленных делах Ася не заметила, как наступил сентябрь. Солнце скинуло летний жар и стало ласковым, стройная рябинка под окнами согнулась под тяжестью ярко-алых гроздьев, зазолотилась листва сквера. Пора было закрывать дачный сезон, забирать в город Степку и смотревшую за ним Нинюсю. Сделать это решили в ближайшие выходные.
Накануне, в пятницу вечером, Асе позвонила Кристина. Голос ее дрожал от возбуждения.
–Аська, пляши! На Амстердам спонсоры нашлись!
–Шутишь!– она едва не выронила трубку.
–Не шучу. Мне только что шеф звонил. В понедельник нужно встречу организовать: сначала выступление минут на тридцать, все лучшие номера, потом фуршет. Будут солидные дяди и тети из какого-то суперкрутого фонда. Если мы им понравимся, оплачивают дорогу туда и обратно подчистую… Эй! Ты заснула?
–Нет, я все слышу,– рассеянно проговорила Ася. В уме она уже прикидывала, какие танцы лучше продемонстрировать уважаемым гостям. Ее девчонки отлично исполняют все, но, пожалуй, классика в этом случае более предпочтительна: эстрадой сейчас никого не удивишь.
–Вот и подумай, какие номера выставишь на показ. Жаль, девочек нельзя в выходные собрать и порепетировать.
–Почему нельзя?– удивилась Ася.– Как же без репетиции?
–Помещение занято. Шеф распорядился срочный косметический ремонт сделать, подкрасить, подмазать все, что нужно. Так что придется без репетиций, на старой закваске.
–Плохо,– расстроилась Ася.– Мы еще форму с лета как следует не набрали, а тут такие испытания.
–Аська, ладно, мне пора,– заторопилась Кристина.– Я еще через час с родительским комитетом встречаюсь на предмет закупки продовольствия, всякой там выпивки-закуски. Давай, соображай, что будем этим господам хорошим говорить – они просили руководителей приготовить небольшой рассказ о коллективе.
–Я?!
–Ты! Ты у нас умная, и язык хорошо подвешен. А я лучше по хозяйственной части. Пока!– Кристина повесила трубку.
Ася вприпрыжку бросилась в гостиную.
–Сережа! Сереженька!
Сергей сидел в кресле перед телевизором. Увидев радостное лицо жены, он оторвался от экрана, улыбнулся.
–Что случилось, Зайка?
–Представляешь, нашлись деньги для поездки в Голландию!
–Да ну! Что ты говоришь!– Сергей шутливо раскрыл глаза.– Сядь-ка, а то ненароком взлетишь от счастья. Иди сюда,– он поманил ее к себе.
Ася, пританцовывая, приблизилась к мужу, уселась к нему на колени. Его руки ласково обхватили ее за талию.
–Ну, рассказывай, как это вам так повезло,– жарко шепнул Сергей ей на ухо, крепче прижимая к себе.
–Кристя звонила. Сказала, что нами заинтересовался какой-то фонд… Сереж! Пусти! Ты не слушаешь!
–Я слушаю,– пробормотал тот, зарываясь лицом в ее темные длинные волосы.– Фонд… Что дальше?
–Дальше мы должны выступить перед их представителями и… нет, это свинство! Ты не слушаешь, тебе до лампочки!
–Мне не до лампочки,– засмеялся Сергей, поворачивая Асю к себе лицом и аккуратно освобождая от петли верхнюю пуговицу ее тонкого халатика.– Просто я тебя люблю, глупышка. Разве это плохо?
–Хорошо,– едва слышно прошептала Ася, чувствуя, как горячий, сладкий жар, идущий от рук Сергея, стремительно наполняет ее тело, делая его безвольным и послушным.
–Вот и славно.– Он накрыл ее губы своими долгим, настойчивым поцелуем.– А про фонд потом дорасскажешь…
