Асю охватил страх. Можно ли было отправлять Алексея в душ в таком состоянии? Вдруг ему стало плохо, он потерял сознание или, что всего вероятней, просто заснул и захлебнулся?
Она стремительно подошла к ванной, дернула ручку на себя. Дверь легко поддалась. Ася робко заглянула вовнутрь.
Комнатка была окутана паром. Алексей стоял как ни в чем не бывало, подставив голову под сильные водяные струи.
У нее отлегло от сердца. Она хотела выйти, но вместо этого почему-то тихонько прикрыла дверь у себя за спиной.
Алексей спокойно и молча наблюдал, как Ася осторожно ступает по влажному кафелю. Шаг, другой. Ее колени коснулись низкого облупленного бортика ванны. Она подняла глаза.
–Сними это,– он дотронулся до ее блузки.
Ася послушно расстегнула пуговицы.
–И это тоже,– Алексей кивнул на джинсы.– Все.
Он взял ее на руки, как тогда, на тропинке у сторожки, поставил рядом с собой. Ее лицо, плечи, грудь тут же покрыли прохладные брызги, в волосах заблестели радужные капли.
Ася почувствовала, как ее неудержимо клонит вниз, и медленно опустилась на желтоватое дно ванны.
…Кажется, она кричала, а может быть, ей это только казалось. Реальность и нереальность слились воедино, перестали быть различимыми, в восприятии остался только шум воды, мерный, громкий, нескончаемый, как шум самого первого, доисторического дождя на древней, только что возникшей из лавы планете…
Потом Алексей завернул ее в большое мохнатое полотенце, принес в комнату, уложил на диван. Тогда утерянная реальность стала возвращаться, с каждой минутой становясь все четче, безжалостней. Вместе с ней возникло сознание неотвратимости, невозможности вернуться в привычную жизнь, полная отверженность от прошлого и растерянность перед грядущим, страшным и неведомым.
Захлебываясь слезами, Ася прижималась к Алексею, голос ее прерывался от рыданий, мокрые волосы облепили лицо, плечи судорожно вздрагивали.
–Лешенька, милый, не пей больше, умоляю тебя! Ну пожалуйста, не надо так! Я же… я… люблю тебя, так люблю…Что… что с нами будет…
Он тихонько гладил ее по голове, задумчиво глядя в потолок.
–Настя, ну все, ну, успокойся. Все, давай, будь умницей, перестань.
Она всхлипнула и вскинула на него огромные, полные слез глаза.
–Ты мне обещаешь?
Алексей невесело усмехнулся.
–Странная ты, Малыш. Хочешь, чтобы тебя обманывали? Чтобы обещать, нужно знать – ты это можешь выполнить.
–Ты можешь!
Он покачал головой.
–Вряд ли. Я пробовал, много раз. Это все от болезни, Малыш, башка у меня отказывает после контузии.
–Ты был контужен?
–И ранен тоже. Я ведь, Насть, был командиром парашютно-десантного взвода. Как-то раз сопровождали колонну. Все ничего, тихо, спокойно, и вдруг меня точно дергает что-то. Гляжу и вижу, отчетливо так – дух в камнях сидит и прямехонько в «ГАЗ‐66» сбоеприпасами из гранатомета целит. Еще секунда, все бы к черту на воздух взлетело. Я водителю своего бэтээра кричу: «Газуй!» Тот опытный был, среагировал в момент. Успел между духом и грузовиком вклиниться. Ну и… влупили нам в борт. Водитель труп, меня вытащили – ничего не слышу, перед глазами круги разноцветные, шевельнуться не могу, кровь течет…
Ася слушала, затаив дыхание. Она больше не плакала, даже всхлипывать перестала.
–И… что потом?
–Потом в госпиталь отправили, в Палихумри, оттуда на «вертушке» вТашкент. Тяжелая контузия и несколько осколочных в плечо. Месяц отлежался – и обратно. Врач-то предупреждал там, в госпитале, что после контузии последствия могут быть самые отдаленные, да мне по молодости казалось – ерунда. Рапорт написал, чтобы вернули в свой взвод. Встретили как родного. Позже «Красную Звезду» дали за то, что машину собой закрыл. Ну я радовался, как дурак…– Алексей вздохнул и потянулся за сигаретами.– Только потом понимать стал: врач-то прав оказался. Что-то там, у меня в башке, разладилось, и чем дальше, тем хуже. Иногда сам не пойму, что со мной – будто черт вселяется, аж перед глазами все белеет. Лучше тогда и не подходить, могу запросто шею свернуть.– Алексей опустил глаза и добавил тише:– А выпьешь, вроде как отпустит… на время.– Он помолчал, потом ласково погладил ее по щеке.– Так вот, Малыш. А говоришь «обещай».
–Ты… поэтому из армии уволился?– Ася осторожно прижала его руку к своей груди.
–И поэтому, и… всякие причины были. Я же после Афгана еще два года под Читой служил. Только уже не десантником – после контузии в ВДВ не держат. Командиром разведроты учебно-танковой дивизии.– Его лицо помрачнело, стало угрюмым и непроницаемым.– Не хочу про это, ну его!
–Не хочешь, не надо,– мягко проговорила Ася.– Мне ведь не это важно, а то, что сейчас.
–А что сейчас?– Алексей развел руками.– Малыш, я такой, какой есть, придется тебе мириться с этим.
–Но зачем-то ты тогда просил меня не уходить, взять тебя с собой. Значит, надеялся на что-то?
–Ну…– Алексей неопределенно пожал плечами.– Не знаю… может быть. А может, ты мне просто понравилась.– Он хитро прищурился.
–Нет, не может!– Она села на диване.– Я знаю, ты надеялся. Ты просто… был один, одному всегда трудно. А нас теперь двое, мы справимся. Все будет хорошо, понимаешь?
–Насть, тебе сколько лет?
–Двадцать шесть.
–А мне тридцать девять, скоро будет сорок. Ухватываешь разницу? Тринадцать лет. Знала бы ты, Малыш, что случается с людьми за это время! Грязь сплошная, вранье и…– он посмотрел на ее лицо, бледное, серьезное, с капельками слез, застывшими на ресницах, и вдруг решительно махнул рукой.– Э, да ладно, не слушай ты меня! Лабуда это все. Жрать хочется, вот это ясный перец. Пойдем, сварганим что-нибудь?
–Пойдем.– Ася почувствовала, как отлегло от сердца.
Они оделись и пошли в кухню. Алексей распахнул маленький обшарпанный холодильник и выразительно присвистнул: полки были девственно-чисты, лишь в глубине на одной из них сиротливо лежал кусочек сала, небрежно завернутый в пленку.
–Это все?– поинтересовалась Ася.
–Кажется, еще картошка была, там, в ящике.– Алексей смущенно почесал в затылке.
В ящике под мойкой действительно лежал пакет с картошкой, сморщенной, сплошь покрытой белыми глазками.
–Странно, что ты еще не умер с голоду,– с улыбкой проговорила Ася, принюхиваясь к шедшему из пакета подозрительному запаху.– Знаешь что? Давай я быстренько сбегаю в магазин. У вас тут есть круглосуточные или хотя бы которые до десяти?
–Стоп, Малыш.– Лицо Алексея тут же сделалось хмурым.– Не суетись. У меня сейчас с деньгами… временные трудности.
–У меня есть,– радостно заверила она,– что покупать?
–Ничего.– Он взял пакет с картошкой из ее рук.– Я на бабки твоего мужа есть не буду.
