— Все в порядке, — сказала она, выставив руку в примирительном жесте. — Не надо хватать меня под руки или за грудь, как ты это уже успел сделать.
Я откашлялся. Ранее я бы отнекался, мол, кучка пикселей меня поучает, но сейчас… неловко, что ли.
— Я был не в себе.
— Ага, еще и подчеркнул «вау, какая упругая и горячая, прям как настоящая!» — в ее глазах плясали чертики и дьявольские огоньки, а губы были изогнуты в каком-то подобии хищного оскала. — Расслабься, я шучу и не держу на тебя зла.
— Угу, прости меня, господи…
— Ибо не ведаю, что творю, да-да. У вас тоже так говорят?
Я слегка удивился такому совпадению. С другой стороны, если моя душа и душа Вильгельма так подобны, что меня занесло в его тело, то… нечему и удивляться, так-то.
— Да. Целая религия основана на этом, — ответил я.
— Не удивил, — сказала Мия. — Здесь тоже самое.
Мы подошли к воротам города. Сверху на нас взирали несколько стражников, негромко переговариваясь между собой. С момента, когда они подстрелили огромную летающую куриную грудку, прошло не более десяти минут. Для меня удивлением стало, что они не ломанулись ее искать и тащить обратно. За нее что, награды не дают или не съедобна? Это ж сколько в ней мяса-то?
— Не поздновато ли для прогулок?
— Самое оно, — ответил я. — Как раз солнце зашло, жара спала, прохладой повеяло.
— Ага, да. Че еще расскажешь, Вильгельм? Что трава зеленее за стенкой и что куда там куда интереснее, чем тут, наверху?
— Та я как-то не собирался, — ответил я ему, задрав голову вверх. — Ты вон где, высоко как. Тебе, уж извини, ВИДНЕЕ, чем мне.
— То-то же, — отозвался стражник. — Давай, проходи и не задерживайтесь. Сам знаешь, порядки строгие. Как сумерки настали, то никого не впускать и не выпускать. Скажи спасибо, что я тебя давно знаю и род твой не из последних в городе. Так бы я хуй тебя впустил!
— Не тебя, а твой. И почему только хуй? — вырвалось у меня как-то само собой. Я даже не планировал этот скабрез, он возник внезапно и не по моему желанию. Видать мозг и тело, сроднившиеся со старым хозяином, еще не один раз сыграют со мной злую шутку.
— А будешь умничать, так ночевать отправлю за решетку и на то у меня есть полное право, Аскании.
— Да-да, — протянул я, пока несколько других воинов крутили лебедки и открывали ворота. А открыли их так на полшишечки, что мне сразу та самая картинка вспомнилась: капитан, орки наступают! Тогда закрыть ворота! Но там наши союзники, гномы! Тогда открыть ворота, но чуть-чуть!
Мы просочились внутрь. Город должен был уже мирно спать, но не тут-то было. По мощеным улочкам то и дело носились разносчики, тягавшие туши животных на разделку в таверны, развозили кожи по швейным цехам, доски для лукоделов, листы стали для кузенцов.
Откуда я это все понял? Элементарно. Деревянные тачки, которые они катили, были оснащены табличками, на которых была надпись: «Доставить туда-то».
— Идем, — сказала моя спутница. — Отведу тебя в таверну, там ты сможешь переночевать.
— За какой хрен? У меня за душой ни копейки, — ответил я.
— На сегодня это не твои проблемы. Утром я приду за тобой, покажу, где раздают задания для желторотиков, за которые платят не так много, но… на первое время тебе хватит, чтобы освоиться. А там опыта поднаберешься, глядишь, к компании какой присоединишься и все пойдет своим чередом. Ты же тоже бард, верно?
— Ну… да, — отозвался я, почесывая затылок. Упоминать о том, что я почти все, что у меня было на тот момент, я закинул в удачу — как-то теперь не очень хотелось.
— Ну и все. Барды всегда нужны. Ну там, знаешь, либо подбодрить, либо на похоронах всей команды сыграть. Довольно прибыльное дело, хочу тебе сказать, — то ли насмехалась, то ли давала дельный совет. Я так до конца и не понял.
Просто коротко угукнул. Какого-то конкретного ответа у меня не было. Тем более, что мое внимание снова устремилось к этому неприятному зуду за затылком. Я положил руку на темечко и помассировал его. И тут же увидел на брусчатом полу золотую монетку.
Что делает человек, когда видит деньгу на земле? Правильно, тянется за ней, даже если она приклеена на суперклей к асфальту. Рефлекс, что уж тут поделать.
— Осторожно! — громко сказала Мия, когда я уже наклонился за монеткой и стал подбирать ее. Я ощутил легкое дуновение ветра над затылком и самым лишь ухом успел услышать скрип колеса телеги, что пронесся рядом.
— Глянь, что нашел. За это можно поесть и переночевать?
— Ты в своем мире тоже под колеса бросался? — спросила она, скрестив руки под грудью и глядя на меня с ярко выраженным осуждением.
— Не, держался от трасс подальше. А что?
— Тебе только что, буквально, чуть не отбило голову телегой, запряженной в тягловую лошадь. У нее распахнулась задняя створка и просвистела на расстоянии волосинки от твоей бестолковки.
— Повезло, что уж сказать, — констатировал я. — Так что это? Ценное? — настойчиво сунул ей в руку монетку, за которую чуть головы не лишился. Мия покрутила ее в пальцах, потом подкинула большим, поймала в воздухе.
— Целый динар. Тебе повезло. Опять, — сказала она. И как-то так подчеркнула это слово, точно ее это начинало беспокоить. Мию смущает моя везучесть и меня смущает моя везучесть, но есть нюанс.
— Круто! Да это ж круто! — Возрадовался я. А потом задумался. — Погоди, а это много или мало?
— Она усмехнулась, прикрыв глаза, после чего ответила:
— А я все ждала, когда ты задашься этим вопросом, — и протянула монетку обратно в руку. — Этого хватит с лихвой, чтобы ты поел от пуза и отоспался. Еще и в кадке поплескаться останется.
— В кадке?
— В твоем мире не принимали ванну?
— В моем мире люди полноценно могут позволить себе принять либо душ, либо нормальную ванну, куда можно залезть с ногами, а вода сама бежит из стены: горячая и холодная, если тебе интересно знать.
Мия пожала плечами.
— Че взъерепенился, как петух, которого в ледяную бочку окунули. Не хочешь мыться — ходи воняй, не мне ж с тобой жить.
Но помыться хотелось. Даже не глядя на то, что тело не мое родное, а ощущение пота оставалось таким же неприятным. Липкость, запах, вот это все. Еще и в летнее время.
— Я не сказал, что не буду принимать ванну. Я лишь удивился, что у вас при ваших магических навыках и прочем все еще плещутся в деревянных бочках, а не нормальных ваннах. Бани-то у вас есть?
— Общественные? Естественно, куда ж без них. Простолюдины хоть и чернорабочие, но санитария должна быть. После вспышки бубонной чумы даже в самых отсталых королевствах сделали чистый четверг, когда всех крестьян сгоняют принимать баню и отмываться. Поначалу бухтели и возмущались. Теперь тоже бухтят и возмущаются.
