Думаю, за такую синхронность нам бы выдали по десять баллов каждый из судей.
Гоблинша распахнула двери как раз в тот момент, когда мимо Гильдии двигалась похоронная процессия в черных тонах, а оратор призывал всех проститься со святым Отцом Лаврентием. Гретта щурилась от солнечного света. Я увидел как в тех местах, куда на ее кожу попало солнце, она буквально стала зеленеть. Гоблины что, к фотосинтезу привязаны что ли…
— КАКОГО ЛЕШЕГО ТУТ ПРОИСХОДИТ, — гаркнула она и весь крестный ход замер в одночасье.
Кто-то отделился от передних рядом, подошел к Гретте, вытащил из заднего кармана свернутый пергамент и отдал в когтистые лапы. Гобллинша поправила огромные очки на носу, почесала переносицу и стала водить пальцем по тексту.
— Здесь же четко написано красным по белому. ЧИТАЙ ЧТО НАПИСАНО.
— Сим договором… Ай! — я увидел, как Гретта саданула читавшего кулаком в коленную чашечку.
— ВОТ ТУТ!
— Ну… бес, труп и барбаранов.
— БЕЗ ТРУБ И БАРАБАНОВ, — выкрикнула она и взобралась на то место, где стоял гроб с открытой крышкой. Мы все столпились у входа. Как нам это удалось? Не спрашивайте. Но я и Мия отчетливо видели, что в деревянном бушлате лежал отнюдь не святой отец.
— Асмодей, — спокойно, но с зубным скрипом начала Гретта, стоя под палящим солнцем, от его ее кожа приобретала свойственный ей зеленоватый оттенок по всей площади.
Бес открыл глаз и посмотрел на гоблиншу.
— О, Гретта. Рад видеть. Чем обязан?
— Скажи на милость, какого дьявола, прости за этот каламбур, ты тут разлегся и где тело святого отца Лаврентия?
Бес поднял торс и сел, после чего вытащил из-за пазухи еще один сверток, развернул и протянул Гретте, которая к этому времени уже стала темно-зеленой, как болотная жаба. Она развернула его и принялась быстро читать. Читала минуты полторы, может две, после чего свернула его в два раза, щелкнула пальцами и подпалила с самого края.
— Но… — возразил было Асмодей.
— Говно. — Отрезала Гретта. — Пункт четыре, подпункт бэ, третья строка не соответствует тому, что написано в пункте шесть, подпункт гэ.
— Как я теперь это смогу проверить? — спросил бес.
— Простым языком, Асмодей: насрано и тут, и насрано там. Можешь подавать на обжалование хоть в Высший Комитет, но никто его не примет. Ты сам прекрасно все знаешь. Я тебе не вот эти все, — она обвела рукой таращащихся вокруг существ. — А ТЕПЕРЬ РАСХОДИТЕСЬ, ТУТ НЕ НА ЧТО ГЛАЗЕТЬ. Асмодей.
— Да? — угрюмо спросил бес.
— Зайди ко мне, КОГДА Я РАСПУЩУ ЭТУ ОЧЕРЕДЬ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ТЫ ТУТ УСТРОИЛ! У тебя лицензия на бесовство заканчивается через, — она подняла голову и взглянула на положение солнца. — Примерно четыре часа.
— Ладно, — сказал он, вылезая из гроба и спускаясь вниз, после чего тоже щелкнул пальцами и начал спускаться по лестнице куда-то под землю.
— ДВЕРИ ЗАКРОЙ, — гаркнула Гретта, проходя мимо его прохода. — В сарае родился, что ли, прости господи…
И как по мановению руки, адский проход сравнялся с землей, как будто его и не было. Гретта прошла спокойно мимо нас, продолжая бурчать. Я слышал что-то про неблагодарность, про то, как все ей надоели и про то, что у нее вообще-то перерыв через пятнадцать минут, а у нее конь не валялся.
Только я было подумал о том, куда же пропал Еремей из рода Аскольдов, как тут стало ясно: его вопль, проносившийся по коридорам аж с третьего этажа, долетел и до нас.
«ЧТО ЗНАЧИТ МНЕ НУЖНО ПРИНЕСТИ ФОРМУЛЯР ТРИНАДЦАТОГО ТИПА ИЗ ПЯТНАДЦАТОГО КАБИНЕТА, А ЗА НИМ НУЖЕН ТАЛОНЧИК ИЗ РЕГИСТРАТУРЫ?»
— Вот раздолбай, — вздохнула гоблинша.
— Они все такие, дорогая, — подтвердила ее коллега, сидевшая за соседним столиком и отпускавшая часть очереди, перекочевавшей при открытии второго окошка к ней.
— И не говори, — подтвердила Гретта, отставляя плашку с той самой надписью в сторону. Она подняла глаза, чтобы, наверно (я так думаю) гаркнуть «следующий», но тут увидела меня и Мию.
— А, младшенький из рода Аскании и Миянна фо...
— Мия. Я же просила, — перебила Гретту моя спутница.
— Да-да, точно-точно, — покивала та. — Давненько вас тут не было. Работу решили взять?
______________________________________
Ты дочитал аж до сюда? Я рад, что тебе нравится :)
Поделись мнение, что думаешь о том, что происходит, мне правда интересно!
Глава 8
— Да, — ответила Мия. — Не все же корпеть над бумагами. Иногда и за город выбираться нужно. Без обид.
— Все в порядке. Вильгельм, что-то ты изменился, — Гретта поправила очки на носу и прищурилась. — Глаза какие-то синие стали. Заболел?
Мия замешкалась. Я смотрел в глаза гоблинше, не мигая. Главное не подавать виду, говорил я себе, словно все в порядке.
— Э… да. У меня эта… голубянка, — выпалил я и тут же ощутил, как Мия вцепилась мне в руку, впиваясь ногтями в запястье. Ощущение не самое приятное, словно из меня буквально жизненную энергию высасывать начали.
— Да? — осведомилась Гретта. — Неприятное заболевание. А высунь-ка язык.
Хотел бы я спросить у нее, мол, я что, на приеме у врача? Да не удалось. Этот самый важный орган, словно отнялся. Я повернул голову в сторону Мии, которая стояла с абсолютным отсутствием каких-либо эмоций на лице, но при этом продолжала сдавливать мое запястье.
Что же, высунул язык, как ни в чем не бывало. И сам на него взглянул, скосив глаза. Сдержаться и не заорать было испытанием. Язык напоминал чернослив: темно-синий, съежившийся кусочек плоти.
— Действительно голубянка, — ответила Гретта. — А я уж подумала подселенец, упаси меня Зарат Устра. Ладно, что интересует? — она стала перебирать бланки по правую руку от нее, — Умерщвление лича, что разбушевался на дальних краях Мертвого Леса?
— Давай что-нибудь попроще, — сказала Мия. — Нам скорее развеяться, воздухом подышать.
— Уж извини, золотко, накрыть столик и устроить романтический вечер — это в Гильдию Свах, а не ко мне, — съязвила гоблинша, но, на удивление как-то спокойно. Мне казалось, что общение с Мией вызывает у нее не больший восторг, чем у кассира при ограблении банка с преступниками. А еще она наконец-то отпустила мою руку. Язык стало колоть и щипать, как при отлежанной руке. Хотелось вытащить его и чесать-чесать-чесать. Так и стоял, тер его о зубы, пока не получил от Мии локтем в бочину.
— Ну что, попроще, говоришь. Горный тролль есть, отжал у наших пастухов стадо овец и не отдает.
— По причине? —проверял я, как работает мой язык. Звучало вполне сносно, но приложить усилий все же пришлось. Словно у дантиста побывал.
