Первым делом — слежка. Своими глазами, а не просто чтение отчётов (это-то я уже сделал). Иногда какая-то мелочь, на которую никто иной не обратит внимания, становится отправной точкой всего плана. И в случаях с типами вроде Вэй-Дуна с его аскетичными запросами чаще всего именно так и бывает.
Телохранитель Авинова посещал несколько мест в городе, и редко бывал где-то, кроме них — разве что его посылал куда-то хозяин. Вот их я и наметил в качестве потенциальных пунктов для наблюдения. Составив расписание, я понял, что начать могу уже завтра: по вторникам Вэй-Дун посещал мясную лавку. Судя по тому, что он вообще ходил за продуктами, готовил для Авинова он. Также в этот день китаец заходил в овощной магазин, расположенный в соседнем доме, а потом шёл в кондитерскую, где покупал маленькую коробку эклеров. Всё это занимало у него около часа, ибо он никогда не торопился и любил побродить по магазинам, рассматривая товары и долго выбирая, что купить. Владельцы хорошо его знали и часто заговаривали с ним на кассе, если не было других посетителей в очереди. Вэй-Дун старался ходить за покупками в такое время, чтобы большинство было на работе, так что являлся в мясную лавку обычно около одиннадцати утра. Начинал он всегда с неё, видимо, опасаясь, что лучшие куски разберут до него.
В общем, я решил, что завтра же, перед тем, как отправиться во дворец Шувалова на собрание баронов, займусь слежкой за Вэй-Дуном. Если в течение нескольких дней никакой идеи не возникнет, придётся действовать грубо. Но не настолько, чтобы вызвать у Владимира Авинова подозрения, что смерть его телохранителя может быть как-то связана с заданием убить царя, которое он получил от своей сестры.
Глава 40
Утром я встал пораньше и, собравшись, выдвинулся на позицию в компании Марты и ещё двух Падших. Чем меньше народу участвует в слежке, тем лучше, если только люди не распределены.
Мы засели в фургоне, припаркованном напротив мясной лавки. За тонированным окошком была установлена кинокамера, записывающая посещение Вэй-Дуна.
Китаец явился без четверти одиннадцать. Шёл прямо, мелкими шагами, поглядывая перед собой и проверяя по витринам, нет ли за ним хвоста. Явно по привычке. Задержавшись перед дверью, он бросил взгляд направо, затем — налево и лишь после этого вошёл, звякнув колокольчиком.
Сквозь стекло магазина было видно, как он кивнул продавцу, взял корзину и двинулся вдоль первого ряда. Я следил за ним в бинокль. Вот Вэй-Дун взял расфасованную вырезку, перевернул, замер, читая срок годности, затем взвесил кусок в руке, положил его обратно и взял другой.
Выбор мяса занял минут десять. Вэй-Дун перебрал больше половины кусков, тщательно разглядывая каждый. Только ему были известны критерии, которыми он руководствовался. Наконец, вырезка отправилась в корзину, и китаец переместился к полкам с куриным филе, бёдрышками, ножками и грудками. Были здесь и гриль, и наггетсы, и целые птичьи тушки. В общем, отличный ассортимент, буквально поглотивший Вэй-Дуна. И это при том, что он покупал мясо и птицу только в этом магазине. В конце концов, телохранитель нагрузил корзину и отправился на кассу, задерживаясь при этом чуть ли не на каждом шагу. Ничего больше он не покупал, только разглядывал.
С хозяином лавки он перебросился несколькими фразами, улыбнулся, поклонился, расплатился, собрал сдачу и вышел с мешком в руке. Осмотревшись, Вэй-Дун направился налево — за овощами. Там он первым делом поболтал с раскладчиком, рыжим пареньком лет двадцати. Затем выбрал помидоры и перешёл к ящику с перцем. Тут китаец копался долго, сжимая и разглядывая товар. Видимо, искал самые упругие экземпляры.
— Какой же зануда, — проговорила стоявшая рядом со мной Марта. Она тоже наблюдала за Вэй-Дуном через бинокль. — Хотя, наверное, ему просто делать нечего дома.
— Не думаю, — сказал я. — Скорее, слуга старается выбрать для любимого хозяина самое лучшее. Дело чести, так сказать.
— Хм… Возможно. Но как же долго он всё делает!
— Ничего, мы пока никуда не спешим. Проверь, идёт ли запись.
— Я слежу, Ваше Сиятельство.
С этими допотопными плёночными камерами никогда нельзя расслабляться: того и гляди кончится плёнка. Про качество съёмки я вообще молчу. Это только в кино спецагенты «увеличивают» какую-нибудь деталь на заднем плане и видят надпись на визитке, например. Смешно, честное слово! В жизни ничего подобного не получится, ясно дело. Даже не знаю, каким должно быть разрешение, чтобы это сработало.
Вэй-Дун обошёл весь магазин, обшаривая ящики и тщательно выбирая овощи. Затем, набрав то, что было нужно, направился к фруктам. Тут он положил в корзину только лимоны и груши. Постояв, словно в раздумьях, китаец подошёл к кассе. Судя по тому, как шевелились его губы и губы продавца, они о чем-то беседовали. Вэй-Дун указал на стену за спиной собеседника, и тот взял оттуда три пакета специй и протянул китайцу. Расплатившись, телохранитель вышел на крыльцо, убедился, что машин нет, и торопливо пересёк дорогу.
— Идёт в кондитерскую, — зачем-то проговорила Марта.
Видимо, её так обрадовала смена локации, что она не смогла сдержаться.
Навстречу Вэй-Дуну выбежали трое детей. Он остановился, пока они его огибали, затем взялся за перила и начал подниматься по ступенькам. Со стороны казалось, что это немощный старик, но я-то знал, что Вэй-Дун полон сил. Зачем же он притворяется? Чтобы не вызывать подозрений и опасений. Вероятно, казаться слабее, обманывая врага, вошло у него в привычку с молодости.
В кондитерской Вэй-Дун сразу остановился перед витриной, разглядывая пирожные. Девушка приветливо с ним поздоровалась, и он улыбнулся, а затем ткнул пальцем в стекло. Кивнув, продавщица достала коробку и поставила перед ним. Затем достала из-под прилавка коробку поменьше, открыла обе и принялась перекладывать из одной в другую… Нет, не эклеры, которые Вэй-Дун покупал каждый раз в течение последнего месяца. Корзиночки с кремом! Чёрт, китаец сменил предпочтения? Или он брал это для Авинова, а тот решил внести разнообразие в свой рацион? Так или иначе, это означало, что в следующий раз Вэй-Дун может взять клюквенное желе или шоколадную картошку.
Аккуратно поместив коробку в мешок, китаец сунул руку в прозрачную сферу возле кассы, достал из неё жвачку, расплатился и, попрощавшись с продавщицей парой быстрых поклонов, двинулся к выходу. На крыльце он остановился, развернул жвачку, сунул её в рот, подвигал челюстями и лишь затем спустился со ступенек и двинулся в обратный путь.
Я опустил бинокль и выключил видеокамеру.
— Маршруты разные, — сказала Марта, — но места одни и те же. Можно оставить в кондитерской наших людей — там есть столики для тех, кто не берёт с собой, а хочет выпить кофе с пирожным на месте.
— Сегодня там тоже были люди, — сказал я. — Они до сих пор там. Две старухи, дед, четверо детей и одна девушка. Вэй-Дун всё время, пока разговаривал с продавщицей, не спускал с них глаз через отражение в витрине. Он старый убийца, привыкший ждать нападения в любой момент. У него давно развилась паранойя.
