— Все в порядке, Ольга Юрьевна! — спокойно произносит он, и девушка возвращается в приемную.
Кабинет Великого Князя огромен и пафосен. Хозяин стоит у панорамного окна спиной к входу. В его руке курительная трубка, наполняющая воздух приятным ароматом табачного дыма.
— Сегодня ты бомбист? — спрашивает Шувалов не поворачиваясь.
— В каком-то роде, — отвечаю я и понимаю, что Князь одной фразой разрушил разработанный мной сценарий общения.
— Взрыв будет направленным? — вяло интересуется старик.
— А если я смертник⁈ — отвечаю вопросом на вопрос, наполняя голос экспрессией. — И разнесу здесь все без разбора⁈
— Нет! — Шувалов отрицательно качает головой, поворачивается и делает затяжку. — Ты слишком любишь жизнь, что вполне естественно для твоих лет. А цинизм еще не овладел твоей юной душой в полной мере!
— Направленный, — сдаюсь я. — А затем еще один — контрольный.
Пару секунд ищу решения, а затем аккуратно ставлю папку на журнальный столик.
— Ожидаемо и банально, хотя за изощренный маскарад хвалю! — Шувалов окидывает взглядом форму курьера.
— В какой момент меня раскрыли?
— Ваши принтеры несовершенны, — заявляет Шувалов с усмешкой. — Твои контактные линзы могут обмануть только смартфоны и бытовые сканеры.
— Значит, я беспрепятственно добрался лишь до приемной?
— Да, в целом ты проделал неплохую работу, мы пересмотрим систему допуска в здание! — Шувалов улыбается. — Присаживайся!
— Простите, Великий Князь, но я очень спешу…
— Снова дерзишь? — брови Князя взмывают вверх, а глаза начинают светиться.
Шувалов ставит меня на место, пугает наглого несмышленыша, позволившего себе завуалированную насмешку. Что ж, сыграем раскаяние.
— Простите, Игорь Всеволодович! — даю заднюю и послушно сажусь в кресло так, чтобы папка со взрывчаткой оказалась на расстоянии протянутой руки. — Иногда я поддерживаю сложившийся образ по привычке, а не по необходимости…
— Прекрати оправдываться! — прерывает меня Шувалов и занимает кресло напротив.
Его глаза разгораются ярче, и мы снова оказываемся в мерцающем фиолетовом кубе, который не пропускает излучение любых видов.
— Тебе есть что сказать по теме нашего прошлого разговора?
— У меня нет ответов на ваши вопросы! Вы же понимаете, что все приютские — лишь марионетки в умелых руках кукловодов, и агент Симпа — не исключение?
— Конечно! — Шувалов кивает и снова затягивается. — Я не жду от тебя ответов прямо сейчас, мне нужно твое решение!
— Какое решение?
— На чьей ты стороне, агент Симпа⁈
Второе правило «Кодекса Агента» гласит: «Оставайся независимым!».
Меня подмывает ответить честно, нагло заявить, что я всегда занимаю лишь одну сторону — свою, но в последний момент сдерживаюсь.
— Я пока не понимаю, что вы предлагаете…
— Жизнь! — перебивает меня Шувалов.
— Жизнь в обмен на предательство⁈
— Предательство — это направлять на верную смерть талантливых ребят, которых ты вырастил! Убивать их ради призрачных целей, которые даже я понять не в состоянии!
— Звучит очень абстрактно и пафосно…
— Показать фото мертвых выпускников еще раз?
— Я не уверен, что они подлинные…
— Кому верить — решать тебе, — Шувалов пожимает плечами.
— Я даже не знаю всех обстоятельств их гибели…
— Вы одноразовые орудия убийства! — в голосе Князя звучит горечь. — Мы долго считали вас безумными фанатиками, жертвами пропаганды анархистов и даже Темных, и только недавно поняли, что все вы — члены террористической организация!
— Зачем растить нас до восемнадцати лет и посылать на верную смерть?
— Я тоже хочу это понять, поверь мне, потому мне и нужен ты!
— Почему вы предлагаете сотрудничество именно мне?
— Потому что ты не нажал курок, а значит способен размышлять, а не действовать слепо, выполняя чужие приказы! — говорит Князь, направив на меня мундштук дымящейся трубки.
— И это единственная причина?
— Нет, но об остальных ты сможешь узнать, только после того, как сделаешь выбор…
— Осталось лишь понять, в чем он заключается…
— Саша, ты уже труп, неужели это не понятно? — давит Великий Князь. — Ты все еще живешь полной жизнью, любуешься красивыми девушками, строишь планы на будущее, но тебя уже нет!
— Т-труп? — переспрашиваю я, лихорадочно обдумывая путь к спасению.
— Почти! — У тебя есть семь минут, чтобы убраться из небоскреба. И пара дней, чтобы решить с кем ты. Если в третий раз явишься ко мне с оружием, то коллекция фотографий, которые ты видел, пополнится еще одной!
— Бомбу оставить? — на всякий случай уточняю я, уже стоя в дверях.
— Конечно, она же должна взорваться! — на лице Шувалова возникает ироничная усмешка. — И еще один момент: не приходи убивать меня в третий раз с этой педерастической прической на голове!
Конибродский возвращает мне жетон с насмешливой улыбкой.
— Позвольте вас проводить⁈ — предлагает он и следует к выходу, не дожидаясь ответа.
Молча иду за ним и чувствую, как по спине струится холодный пот. Мне кажется, что на ней нарисована мишень, в которую целится каждый боец Службы Безопасности Великого Рода Шуваловых.
Небрежно кивнув провожатому, выхожу из лифта и, миновав охранников, следую через Холл гостиницы. Внутри здания меня точно не убьют, успокаиваю я себя и на мгновение останавливаюсь перед выходом.
Делаю шаг на крыльцо и бросаю прощальный взгляд на голубое до одури небо. Затем сажусь за руль байка и с перегазовкой вылетаю на набережную. На вершине высотки гремит взрыв, и я уношусь прочь, ожидая получить пулю снайпера в спину.
Глава 8 —
Сомнения и версии
Я снова сижу в темной комнате. Прячусь от приютских и перелопачиваю информацию. После второго возвращения в Приют вокруг меня возник вакуум. Первый парень на деревне превратился в парию, в пустое место, которое стараются не замечать и на всякий случай обходят стороной. Даже Мина воротит свой совершенный, чуть вздернутый носик и не пытается затащить меня в постель.
Свой среди чужих, чужой среди своих — все как в популярном романе. Я должен выбрать сторону, и выбор этот не похож на книжный или киношный. Он не между Светом и Тьмой, он между злом и злом. Да и сам я медленно, но верно становлюсь воплощенным злом.
Учителя вдолбили в наши головы, что мы белые рыцари, призванные избавить мир от вселенской несправедливости в лице одаренных аристо, а наша цель настолько светла, что даже темные деяния на пути к ней сияют подобно солнцу. Меня терзают сомнения.
